— Выходи за меня… будь моей женой…
Выражение ее лица не изменилось. Все такая же легкая улыбка на губах, пристальный, с потаенной грустинкой взгляд.
— А если я скажу «да»? — наконец произнесла она.
Кирилл, не проронив больше ни слова, вновь притянул ее к себе, набрал побольше воздуха и нырнул в омут поцелуя.
— С тобой творится что-то странное. За эти несколько дней ты сильно изменился, — сказала Людмила Васильевна.
Они сидели не кухне. Завтракали. Втроем. Третьим был Егор Сильвестрович. Пили чай, заваренный на травах, собранных лично колдуном Егорием, и ели оладьи, замешанные на заговоренном молоке. Чай был вкусным, оладьи еще вкуснее.
В центре стола на тарелке лежали треугольные куски ананаса.
Ананас принес Егорий. А за пять минут до его прихода Людмила Васильевна несколько раз бросила в пространство фразу:
— Умираю, хочу ананас!
И, когда появился колдун Егорий с ананасом, радости ее не было предела.
— Вот человек, который понимает меня без слов и готов выполнить любое мое желание, — воскликнула она и продолжила, обращаясь к Кириллу: — Когда тебя еще не было, мы втроем — Егор Сильвестрович, твой отец (Царство ему Небесное) и я — ездили в Пицунду. В наше окно всю ночь светил фонарь и мешал мне спать… Так Егорий почувствовал это и, представляешь, как мальчишка, разбил фонарь камнем. Ох, и было же ему… Помнишь, Евстратиков? Прямо мысли мои прочитал.
— Так уж и прочитал, — ответил довольный Егорий, — мне этот фонарь самому спать мешал.
— Даже боязно оставлять тебя одного, Кирюша, — продолжала Людмила Васильевна, — у тебя глупый, но, слава Богу, счастливый вид. Мать не обманешь. Кто она?
Кирилл пожал плечами.
— Смотри, Кирюша, — вздохнула Людмила Васильевна, — есть такие прилипчивые бабы… Есть просто пиявки. Вопьется и сосет кровь, сосет…
— Егор Сильвестрович, — перебил ее Кирилл. Он громко отхлебнул из чашки и высоко поднял ее так, что стало видно дно. — А скажите честно: есть какая-нибудь польза в ваших травах?
— А как же, — деловито ответил колдун Егорий, — вот недавно новую иномарку себе купил. Глянь, под окном стоит.
Кирилл не смог сдержать улыбки.
— Ну, а если серьезно… Ты бы хоть раз зашел ко мне. Ко мне люди на год вперед записываются. На костылях приходят, а уходят — костыли в прихожей забывают. Во мне сила. Я многое могу.
— А что же вы отца спасти не могли? Даже пальцем о палец не ударили? — сдерживая себя, спросил Кирилл.
— На все воля Божья. Только Он знает, кого казнить, кого миловать…
Людмила Васильевна встала и поспешно ушла. Чашка с недопитым чаем осталась на столе.