— А муж? Что же он жену на брата бросил?
— Муж? Объелся груш! — Влада засмеялась. — Он сейчас в Америке. Работает акулой Уолл-стрита.
— То есть брокером.
— А ты что здесь делаешь, между прочим? — спохватилась она. — Ты что, следил за мной? — И вновь короткий смешок.
— Следил… Нет, не следил. Ты думаешь, здесь что происходит? Здесь — поминки по российскому кино. Я был ему не чужой. Меня пригласили почтить его память… Как ты смотришь, Владик, на предложение улизнуть отсюда?
Костя положил руку на ее бедро, но тут же убрал и угрюмо замолчал.
— Что этому хмырю надо? — подошел к стойке Михаил.
Бармен быстро спрятал несколько бутылок.
— Это Костя. Не чужой человек в кино.
— Он тебя лапал?! — Миша недружелюбно разглядывал скучающего Костю.
Парочки, сидевшие рядом, торопливо покидали свои места.
Влада тоже поднялась.
— Лапают в переполненном автобусе, — сказала она. — Пойдем домой. Что-то мне от этого рок-н-рая нехорошо.
Михаил еще раз сурово взглянул на Костю и повел Владу к выходу.
Она шла и повторяла про себя два слова: не оглянусь! Но в последний момент не выдержала и оглянулась.
С утра на город спустился туман. Это был первый нью-йоркский туман на памяти Кирилла. И притом самой высшей пробы (в пяти метрах уже ничего не было видно), прямо так и хотелось взять и шлепнуть на него: сделано в Америке.
Такси, в котором ехал Кирилл, на самом деле не ехало, а ползло. Водитель включил фары, но это мало помогло.
— Похоже на конец света, — заметил он.
Открыв рот, таксист уже не смог его закрыть. Он стал подробно рассказывать, кто он, откуда, за какую бейсбольную команду болеет, не обращая внимания на Кирилла, как будто рассказывал все это самому себе.
Кирилл честно пытался слушать таксиста — тот сыпал незнакомыми словечками, и в другое время Кирилл не успокоился бы, пока не вытащил из таксиста весь его словарный запас. Но сейчас он только вежливо кивал, а сам думал о своем.
Да, сегодня день был особенный, и туман здесь ни при чем. Сегодня его — Кирилла — день рождения. И ехал он не куда-нибудь, а на свидание с женой… в Александровском саду…
“Муж! — писала Влада. — Мой дорогой супруг! Или, как там говорят у вас в Америке: мой медовый! Хочешь верь, хочешь не верь, а свидание состоялось. Я была там, где ты мне велел, как послушная и любящая жена, в то время, в которое ты велел, и… мне понравилось. Поздравляю, мой медовый, идея оказалась плодотворной, и с меня причитается. Так и быть… Приснюсь тебе в ближайшую ночь. Явлюсь к тебе, как капуста, надев сто одежек, чтобы ты получил стократное удовольствие, раздевая меня.