— Ну, слава тебе, Господи, — облегченно вздохнула Влада и стала читать сценарий.
А по сценарию выходило, что бальзам втирается в обнаженное тело: крупным планом спина и все, что ниже, разворот, лодыжки, бедра, живот и… счастливое женское лицо.
Первым ее желанием было потребовать от Кости, чтобы он немедленно отвез ее домой. Но в следующий момент она вспомнила фотографию, на которой Кирилл нескромно обнимал какую-то американку.
“Вот и отлично, — подумала она, — это будет еще одна маленькая месть моему дорогому мужу”.
— Мне нравится, — произнесла Влада, возвращая сценарий.
Костя привез ее на Васильевский остров.
— Здесь у нас офис, — пояснил он, — и студия.
Студией оказалась обычная комната, но достаточно большая, чтобы приспособить ее под съемки.
Работа кипела вовсю: ставили свет, возились с интерьером. Клипмейкер Костромин кричал в телефон, срывая голос:
— …через час! Сказал — через час, значит — через час! И ты проявишь меня в первую очередь, или ты меня не увидишь на своих похоронах.
— Почему такая спешка? — спросила Влада.
— А, — махнул рукой Костя, — дурацкая история. Клип уже был готов, но муж девочки, которая снималась до тебя, оказался законченным Отелло. Он потребовал негативы, натравил на нас бандитов… Пришлось отдать.
— Что я должна делать? — спросила Влада у Костромина.
— Сначала оформим наши отношения, — сказал клипмейкер. Он подозвал совсем молоденькую девушку, миловидную, но очень худую. Она протянула Владе бланки договора.
Влада пробежала глазами текст, из которого узнала, что нашла себе хорошо оплачиваемую работу, расписалась на двух экземплярах, и работа закипела.
В соседней комнате Влада разделась догола (“до рабочей поверхности”, как сказал Костромин), накинула халат, который не забыла прихватить с собой, и вошла в студию, готовая ко всему.
Она втирала бальзам в свое обнаженное тело, вокруг нее кружила камера, выхватывая крупно все, что было обозначено в сценарии, и даже больше.
Костромин беспрерывно делал ей замечания:
— Что у тебя руки такие деревянные?! Эротичней, эротичней поглаживай… Вот так! Теперь улыбнись… Невинности больше в улыбке, невинности!.. А теперь еще раз, пожалуйста.
В первые минуты Влада ужасно стеснялась. Ее стесняли внимательные глаза Кости, деловитость Костромина, холодность осветителя, потусторонний взгляд оператора и сонный вид ассистента. Но потом она втянулась в процесс и уже сознательно, думая о том, как это будет глядеться в кадре, втирала во все места очередную порцию бальзама.
Она думала, что съемка длилась вечность, но, когда взглянула на часы, оказалось, что прошло всего сорок минут.