– Да, – ответил Пенрок, немного оттаяв.
– И часто приезжала сюда на лето?
– Да, уже много лет. Сказать по правде, я думаю, она рассматривала эти визиты как дармовой отпуск.
– Не знаете случайно, мисс Морланд не оставила ей никаких ценностей, которые теперь должны перейти к ближайшим родственникам?
– Оставила позолоченный браслет и акварель «Колокольня старой церкви в пору, когда цветут яблони», – скривившись, ответил Джеймс.
– Как вы хорошо осведомлены! – удивился Кокрилл.
– Она сама рассказала об этом нам с Пенроком вчера, на прогулке.
– Понятно. Итак, вы все были хорошо с ней знакомы?
– Мы виделись с ней почти каждое лето, когда гостили у мистера Пенрока, – сказала леди Харт. – Младшие вместе ходили купаться, устраивали пикники и так далее. Но близкой дружбы между ними не было.
– А вы, мистер Голд? Вы в то время еще не были членом семьи.
– Я познакомился с ней прошлым летом, – ответил Генри. – Мы с Венис проводили здесь последнюю неделю медового месяца. Я раз пять-шесть здоровался с Пайпой, не более того. И конечно, я виделся с ней вчера.
– И еще один раз в Лондоне, – напомнила Венис.
– А, да, если это считается. Я однажды случайно встретил ее в метро. Мы прошлись вместе до театра. Она пообещала прислать нам билеты на спектакль со своим участием, но так и не прислала.
Пенрок улыбнулся:
– Мне она лет пятнадцать обещала билеты на свой спектакль, однако я ни разу их не получил. Вероятно, она со всеми так поступала.
– Да, со всеми, – подтвердил Джеймс.
Все оглянулись, удивленные его странным тоном.
Коки прищурился:
– Она и вам обещала билеты?
Джеймс подбросил монетку и ловко ее поймал.
– Обещала, было дело. Мало того, она сдержала слово.
Кокриллу не нравился Джеймс. Его раздражало безразличное выражение лица и ленивая небрежность молодого человека, равно как и ощущение, что Джеймс в любую минуту способен уйти в свой внутренний мир, где никакие представители власти его не достанут.
Инспектор спросил вредным голосом:
– И как вы это объясняете? Почему она вам одному прислала билеты?
– Скорее всего потому, что она была моей женой.
Джеймс вновь подбросил монетку и снова ее поймал.
Кокрилл от изумления даже не заметил, что по крайней мере двое из присутствующих ничуть не удивились. Первый порыв его был – проверить мысленно, что он мог при Джеймсе наговорить о Пайпе. Справившись с вполне естественным смущением и вновь овладев собой, он потребовал тишины и велел констеблю Райту проводить всех, кроме Джеймса, в гостиную, остаться там с ними и проследить, чтобы никто ни с кем не разговаривал.
– Я буду каждого спрашивать по очереди, что вам об этом известно, – объявил Коки, окончательно бросив дружеские замашки, и подумал, потирая руки: «Наконец-то мотив!»