— Почему ты вдруг стал… таким веселым? — спросила она.
Я откусил еще кусочек мяса и съел его, глядя на нее.
— Я всегда такой после боя, — в конце концов, ответил я ей. — Это что-то вроде
остаточного всплеска адреналина или типа того.
— Это поэтому ты начал пить? Чтобы избавится от излишка энергии или еще по какой-то причине?
— Нет, — сказал я хмуро и покачал головой. — Я мог себе позволить пригубить пару баночек пива, но никогда не напивался по-настоящему после боя.
— Когда ты стал пить в таких количествах?
Я взглянул на нее и понял, что она определенно настроена получить ответы и не отстанет, пока я не отвечу что-нибудь или пока не засуну ей гребаный кляп в рот. Я не хотел этого делать, ну, не совсем кляп я хотел ей засунуть. Знаю — я долбаный развратник.
— До моего последнего боя я по-настоящему и не пил.
— Ты проиграл?
— Я никогда не проигрывал, — фыркнул я. Проигравшие никогда не выходили живыми из боя.
— Расскажи мне об этом, — потребовала она.
— Доедай и дай мне сперва вычистить это дерьмо, — выдохнул я.
Мое настроение немного подпортилось, и мы ели в тишине, пока ни один из нас не смог больше это есть. Я позволил нам выпить больше воды, чем обычно, так как на данный момент ее было достаточно, а белки в рыбе требуют больше жидкости для переваривания. Я думал о том, чтобы отрезать большие куски от черного каранкса и разделать их на полосы для сушки, но сомневался, что у нас будет достаточно воды, чтобы запить эту еду, поэтому передумал. Рейн помогла мне помыть навес, на котором мы чистили и ели рыбу, промыть полотенца и вернуть навес на место, чтобы он защитил нас от утреннего солнца.
Как только мы оказались вновь под навесом и устроились, я вздохнул и посмотрел на нее. На нее едва падал свет от маленького фонарика на солнечной батарее, который висел на навесе. Свет был в нашем распоряжении только на несколько часов, и я задался вопросом: сколько времени займет пересказать ей все.
Часть меня была рада, с нетерпением ожидая этого. Я никогда и никому не рассказывал, что произошло. Большая часть меня была испугана, потому что я не хотел, чтобы она знала такие подробности обо мне. Я сделал глубокий вдох и решил просто покончить с этим.
— А сейчас я расскажу тебе кучу дерьма, которое однозначно незаконно, — сказал я Рейн, уставившись прямо в ее глаза. — Даже когда мы спасемся, ты никогда не должна никому рассказывать это. Если расскажешь, кое-кто, вероятно, найдет тебя и убьет.
— Если ты убьешь меня за то, что я узнаю, зачем тогда рассказываешь?
— Это не я буду разыскивать тебя, — сказал я. — Понимаешь?