— Так, интересное кино… — произнес он зловеще. — Очень мило. Мама, ты не скажешь мне, что все это значит?
Светлана Владимировна виновато улыбнулась.
— Это мой одноклассник. Мы столько лет не виделись…
— Что сразу бросились целоваться взасос!
— Света, мне кажется, ты не должна оправдываться, — сказал Евгений Иванович. — А тебя, парень, это не касается.
— Послушайте, — подступил к нему угрожающе Вадим, — я не знаю, откуда вы свалились, но было бы лучше, если бы вы свалили обратно.
— Не хочу спорить с тобой, мой юный друг, — со стальными нотками в голосе проговорил Евгений Иванович. — Но я буду делать то, что считаю нужным.
— Вадим! Женя! Вы что, хотите меня в гроб загнать? — воскликнула Светлана Владимировна дрожащим голосом.
Окончательно проснувшаяся старушка с живым интересом следила за этой сценой и уже с упоением представляла интерес слушателей в фойе отделения, где собирались посплетничать такие же досужие перечницы, как она сама.
— Простите его, Женя, — вмешалась Юля, оттесняя Вадима к двери. — Если сказать, что он плохо воспитан, то невольно можно оскорбить Светлану Владимировну… А ты, — она повернулась к Вадиму, — прекрати немедленно свои наскоки! Что за мальчишество!
— Я что, по-твоему, должен спокойно смотреть, как он лапает мою мать?
— Боже мой, Вадим, что ты говоришь? — ужаснулась Светлана Владимировна.
— Прости, Светочка, но молодого человека что-то сильно беспокоит.
— Конечно, беспокоит. Меня беспокоит то, что вы можете оказаться моим отцом! Она ведь мне о нем ничего не рассказывала. А теперь являетесь вы и…
Евгений Иванович рассмеялся.
— Нет уж, увольте! Покорно благодарю за такую честь! Нет, я не твой отец, можешь успокоиться.
— Тогда что вам надо от моей матери?
— Вопрос в лоб. И ответить на него не так просто. Если скажу, что ничего, совру. А если скажу, что что-то все же надо, это прозвучит двусмысленно. А я не хочу никаких двусмысленностей.
— И поэтому вы так недвусмысленно лапали мою мать?
— Я ее не лапал, а целовал. Лапают шлюху в подворотне.
— И когда же свадьба? Папочка.
— Вадим, перестань! — воскликнула Светлана Владимировна.
Евгений Иванович покачал головой.
— Дурак ты, парень. Ты думаешь о матери хуже, чем она есть.
— Да, конечно! Я во всем виноват! Ах, простите! Я помешал платонической сцене! Какой же я негодный! Это ничего, что меня сегодня или завтра прибьют на каком-нибудь пустыре!
— Вадим, хватит, пошли! — наседала на него Юля, выталкивая из палаты.
— Все нормально! Все просто замечательно! Продолжайте играть в любовь, — выкрикивал он. — Скоро вам уже ничего не будет мешать!