Джинни приехала в больницу, когда мать заканчивала ужинать.
— Привет, мама, — сказала она, садясь на диван.
— Удивительно, что ты соблаговолила прийти, — бросила мать.
— Я ведь была здесь днем, — сдержанно напомнила Джинни. — Разве ты забыла? Мы смотрели «Тайные страсти».
— Конечно, нет. Ты что, думаешь, я совсем одряхлела?
Джинни подошла к окну. Ранний вечер — самое красивое время дня в Халлспорте. Солнце уже село, но еще не спряталось за горизонт. Завод, предгорья, церковная площадь, железнодорожная станция — все купалось в мягких золотых лучах; и все Божьи существа, даже ее сварливая мать, казалось, замерли на мгновение, отрешившись от дневной суеты перед долгим ночным отдыхом и забвением. Она глубоко вздохнула.
— Тебе так быстро надоело здесь? — спросила мать. — Учти, я не просила тебя уезжать из Вермонта.
— Нет, мама, не надоело. Я просто устала, удивляясь своему терпению, наверное, унаследованному от майора, — ответила Джинни.
В палате Джинни снова включила телевизор. После политических карикатур стали показывать спектакль про ковбоев.
— Ну, как вы себя чувствуете? — показалась в дверях мясистая голова доктора Фогеля.
— А как, по-вашему, я могу себя чувствовать? — отрезала миссис Бэбкок.
— Хорошо. Отлично, — неопределенно хмыкнул доктор Фогель.
— Доктор, я умираю?
Он помолчал и глубоко вздохнул:
— Откуда такие черные мысли, миссис Бэбкок? Да еще в такой чудесный вечер… Прошу вас, поверьте: мы делаем все, что нужно. Используем самые новые лекарства, имеющиеся в нашем распоряжении, делаем все нужные анализы. Но… — он снова помолчал, — все это поможет только в том случае, если вы будете с нами заодно. — Он быстро повернулся и исчез.
«Почему он дал такой пространный ответ на конкретный вопрос? — удивилась Джинни, тупо глядя на экран. — Что он хотел этим сказать?» Она покосилась на мать. Та сидела с ошеломленным видом и тоже, похоже, обдумывала его ответ. На экране около кучи искалеченных тел сидели два брата-ковбоя и над чем-то смеялись.
— Почему я? — неожиданно выкрикнула мать. — Почему я, а не ты? Это ты должна лежать на больничной койке. Ты всю жизнь только и делала, что на это напрашивалась! Моталась на мотоцикле, лакала самогон и шлялась по идиотским митингам! Ты ничего не сделала ценного за всю свою жизнь — разве что гонялась за удовольствиями. Я — вот кто всегда исполнял свой долг! Я буквально на четвереньках ползала, прислуживая тебе, твоему отцу и братьям! И так — год за годом. В кои-то веки хотела попутешествовать, вернуться к преподавательской работе — но ничего не вышло. А теперь — это! Почему?