Она не знала наверняка, является ли Северин их прямым прапрапрадедушкой, и у неё не было никакой возможности это выяснить. Все записи из семейной истории Розенкрейцев были уничтожены до бегства из Германии. Её предки старались стереть все следы, которые могли бы привести от Розенкрейцев к Ферфаксам. За одним лишь исключением. Этим исключением была библиотека. Конечно, в то время она считалась обширной, но это не шло ни в какое сравнение с той огромной коллекцией, собранной позднее. Книги переправляли в Англию на кораблях, они и стали началом современного библиотечного лабиринта, скрывавшегося в катакомбах резиденции.
Фурия жаждала общения с Северином, словно героиня старинных романов, нашедшая доброго друга по переписке. В таких романах письма, как правило, доставляли гонцы или посыльные, скакавшие верхом по мрачным лесам и болотам. Фурия ничего не сказала отцу о своей тайной переписке, и в этом была своя интрига. Но история с Северином уже давно перестала быть просто игрой, пусть даже ей самой сложно было в этом признаться.
С утра она первым делом проверяла, не появился ли под её записью ответ Северина. Ещё не почистив зубы, она жадно прочитывала каждое слово, иногда по нескольку раз. И если бы вдруг выяснилось, что её загадочный друг из прошлого всего лишь выдумка её воображения (ведь заводят же некоторые себе вымышленных друзей или слышат неизвестные голоса), она бы вполне с этим смирилась. В таком случае он являлся частью её самой, и никто не мог её этого лишить.
В тот же вечер она описала всё, что приключилось с ней в библиотеке и что заставило её сойти с пути.
Уже много раз Фурия упоминала, насколько важен был «Фантастико» для её матери и какое значение поэтому роман имел для неё самой. Ей во что бы то ни стало нужно было удостовериться, что отец не обнаружил книгу, ведь экземпляров наверняка сохранилось совсем немного.
Мысль о том, что из-за страданий отца «Фантастико» может быть утерян навсегда, пугала Фурию гораздо больше, чем встреча с плесневиком.
Закончив писать, Фурия захлопнула книгу и хотела уже положить её обратно под коробку с конфетами, но в последний момент снова на секундочку раскрыла её — слишком уж распирало любопытство, не успел ли Северин за это время ей ответить.
Иногда его письмо появлялось уже через несколько секунд, бывало, это занимало минуты, но никогда ещё ей не приходилось ждать ответа дольше чем один день.
Надежды оказались ненапрасными. Почерк Северина густо покрывал остаток страницы под её записью и часть следующего листа. Чернилам было уже двести лет, в некоторых местах они выгорели и посветлели.