Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, Фурия позвала Изиду.
— Я здесь, — прозвучал ответ.
Тут же Фурия обнаружила в слое пыли отпечатки подошв. Открытые по обеим сторонам коридора двери вели в заброшенные комнаты, каждая из них — с высоким лепным потолком и мутными от грязи окнами.
Изида стояла посреди комнаты, располагавшейся в самом конце коридора. Женщина даже не взглянула на Фурию, когда та зашла, она лишь сверлила глазами потолок, на котором не было ничего, кроме теней.
— Это была моя комната, — тихо сказала она. — Вон там стояла моя кровать. Все стены в доме были заполнены книжными полками. — Она рассеянно провела рукой по корсету, как раз в том месте, где находилась молния, а за ней — книжная сущность Изиды. — Он всё распродал несколько лет назад.
— Сколько тебе было, когда он тебя забрал?
— Три или четыре. Ещё несколько лет после этого Целестин пытался жить, как раньше, но затем понял, насколько сильно он изменился в ночных убежищах. Сначала отец продал почти все книги, потом всю мебель, а теперь просто заперся в своём подвале. Дом по-прежнему принадлежит ему: Целестин очень богатый человек, но по его внешнему виду этого не скажешь. В то время он послал меня учиться в интернат, и именно там меня завербовали агенты Академии.
— Девочку в сказке Зибенштерна зовут Пустота.
— Только не говори, что тебя это удивляет. Я была уверенна, что сама придумала себе такое имя. Это случилось сразу же после окончания интерната. Все принимали меня за его родную дочь, может, поэтому ни один человек не заметил, кто я на самом деле.
— Думаешь, уже тогда ты была такой же, как сейчас?
Изида горько рассмеялась:
— Но ведь это ты перевернула прошлое вверх дном — значит, тебе и отвечать на собственный вопрос. Я лишь помню, что когда-то всё было по-другому. Или мне просто казалось, что всё было не так? Можем ли мы осознать, что когда-то вместо нашего прошлого было совсем иное? Для меня всё это кажется ложью, которую кто-то пытается мне рассказать, в то время как сама я знаю правду.
Женщина медленно повернулась, и Фурия увидела слёзы на её щеках.
— Понимаешь, сейчас я живу с двумя версиями прошлого, и одна из них постепенно исчезает. Она похожа на сон, который бледнеет, как только начинается новый день. Всё смешивается и накладывается друг на друга. Скоро останется лишь одна версия прошлого, и по ней я выпала из сказки Зибенштерна.
Мне очень жаль. Даже не знаю, что ещё добавить.
— Ты решила спасти мне жизнь. Как же я могу тебя в этом упрекать? На самом деле это я была несправедлива, и вместо обвинений мне следовало тебя благодарить.