Фурия отвинтила крышку колбы и опустила в неё первый гвоздь, так что кончик его коснулся дна. Вытащив его, девочка убедилась, что гвоздь до половины покрыт невидимыми чернилами.
Фурия установила его на переплёте пустой книги, взяла молоток и вложила всю свою злость и отчаяние в первый удар. С глухим стуком гвоздь вошёл в книгу. Послышался шелест, будто на бумагу одновременно опустились десятки перьев. Даже не заглядывая внутрь, девочка знала, что в этот момент в книге проявилась часть написанного текста.
Со вторым и третьим гвоздями она сделала то же самое — обмакнула их в чернила и вбила в переплёт книги. Принимаясь за четвёртый, она услышала голоса. В ночной тишине удары молотка, наверное, наделали шуму, даже если бумага немного их приглушила. Возможно, это разбудило Вэкфорда и он встал, чтобы проверить, всё ли в порядке.
Четвёртый гвоздь оказался последним, достаточно было нескольких капель чернил. Поговаривали, что эти чернила сделаны из сажи сгоревшей Александрийской библиотеки, смешанной с пигментом месопотамской клинописи. Наверно, это всего лишь слухи, которые пустили амбициозные члены рода Антиква. Но как бы там ни было, чернила делали своё дело, в этом сомневаться не приходилось. Если бы Фурия в тот момент вытащила гвозди и открыла книгу, внутри она увидела бы исписанные страницы.
Девочка хотела взять эту книгу и вложить в руки отца, но вдруг поняла, что удары молотка были настолько сильными, что прибили тонкий томик к полу.
Снова раздался шум, теперь он был где-то в глубине дома.
Фурия сомкнула пальцы отца вокруг ручки молотка. Казалось, он спит. Девочка снова почувствовала, как слёзы подступили к самому горлу, но она взяла себя в руки и встала, покачиваясь, словно лунатик.
Перед смертью он дал ей задание. Даже два. Позаботиться о Пипе и попасть в Либрополис к Кириссу — так сказал отец. Фурии было знакомо имя Кирисс, но вживую она этого человека никогда не видела.
«Он вам поможет».
Они действительно нуждались в помощи?
«Кто-то…»
В доме?
Дрожа всем телом, девочка обвела взглядом комнату и снова услышала звуки, необычные для ночной резиденции, — сначала гул, затем шаги по одной из лестниц. Фурия до сих пор не могла заставить себя думать ни о чём, кроме смерти отца. Какую именно помощь он имел в виду? Может, финансовую? Двое несовершеннолетних детей в старом здании с тремя работниками, заплатить которым они не могут. Девочка знала, что отец во время прыжков часто прихватывал с собой какой-нибудь ценный экземпляр из чужой коллекции. Он крал книги, а потом продавал их, чтобы семья могла свести концы с концами. Тиберий никогда не говорил об этом и презирал себя за подобные поступки. Но Фурия им гордилась. Ведь отец делал всё, что было в его силах, чтобы защитить их убежище.