(Гарро): “Удвоить сопротивление! Стоять твердо! Мы должны выжить. Мы должны исполнить свой долг!”
(Варрен): “Их слишком много!”
(Гарро): “Рубио! Варрен, останься с ним”.
Псайкер дрогнул под напором волны гниющих тел, и они опрокинули его на землю. Рубио исчез под массой рычащих неумирающих, его броню раздирали когтистые пальцы.
(Рубио): “Уберитесь с меня!”
Волна телекинетической энергии обратила тварей в новые сугробы порошкообразного пепла. Взмахами меча Варрен обезглавил тех врагов, которые еще двигались, и подошел, чтобы поднять своего товарища на ноги.
(Варрен): “Это последний? Во имя Терры, скажи мне, что эти гниющие уроды кончились!”
(Рубио): “Битва еще не завершена”.
(Варрен): “Гарро! Что он творит?”
Цепной меч опустился, подвесив в воздухе нить застаревшей гнилой крови. На руины снова упала тишина, нарушаемая лишь нескончаемыми ветрами. Воин, звавший себя Кербером, поднял взгляд, пылающий жаждой убийства, и обнаружил приближавшегося к нему Астартес в серой броне, лишенной украшений.
(Гарро): “Довольно. Дело сделано. С врагом покончено”.
(Кербер): “Ты смеешь командовать мной? Предательская свинья, я напою землю твоей кровью!”
(Гарро): “Опусти меч. Не принуждай меня сражаться с тобой”.
(Кербер): “Никогда! Я не остановлюсь никогда, я прикончу всех, кого Хорус посылает мне в испытание!”
(Гарро): “Это твой последний шанс. Отбрось его, и ты умрешь”.
(Кербер): “Покажи, на что способен!”
Он напал, и оказалось, что ярость, которую он выказал мгновения назад, была лишь искрой огня, пылавшего внутри него. Их мечи встретились, зазвенели и столкнулись вновь, и Гарро увидел, чем была на самом деле эта потерянная душа. В урагане ударов, в искрах, высекаемых металлом, скрежетавшим о металл, он видел осколки человека, мелькавшие за ширмой безумия. Каждый выпад и каждое отражение подвергали искусство владения Гарро мечом доскональной проверке. Он мгновенно понял, что из всех, кого ему доводилось встречать на арене боя, это противник был самым смертоносным. Каждый его удар был отбит, каждый выпад был встречен вовремя. Воин против воина, они сражались и сражались. Время исчезло, и, в конце-концов, остались только мгновение и поединок, пойманный внутри него. Они боролись с переменным успехом, выискивая места для крошечных надрезов и ран, но не находя возможности нанести решающий удар. Каждый был для другого равноценным противником. Они продолжали битву в поисках крошечной бреши или момента невнимательности, подразумевавших смертельный удар. Они скрестили мечи и, неожиданно, удерживая их в таком положении, продолжили напирать друг на друга изо всех сил своих взбугрившихся улучшенных мышц.