В "Прологе на небесах" в первой части "Фауста" было занято около 30 человек (при этом требовалось переодевание); шел беспорядочный общий разговор. "Ребята! — воскликнула вдруг громко одна эвритмистка, — надвигается гроза, буря!" Она подбежала к окну, чтобы увидеть наступление ненастья. "Но зимой такого не бывает, это исключено", — неслось со всех сторон; небо было однотонно серым, без малейших признаков туч. "Я же слышала — был шум, как при сильной буре!" Эвритмистка оставалась при своем утверждении.
Когда мы спустились в гардеробную, позади сцены случилось еще кое-что. Одна из наших эвритмисток вдруг подбежала к двери на террасу и попыталась открыть ее. "На террасе заперты люди, они толкались в дверь", — уверяла она. Однако дверь была закрыта, и почти никто не обратил внимания на происшедшее. Когда мы очутились внизу, вперед протиснулась Миета Валлер: "Госпожа Штейнер, не ждать ли беды? Разбилось мое зеркало. Я не понимаю, почему оно упало со стены". Еще одно предостережение. Приди к нам доктор Штейнер, как это он обыкновенно делал, быть может, он занялся бы этим. Почему упало зеркало? Что это был за внезапный шум и что делали на террасе люди? Но он не приходил, и позже мы узнали, что во время его обращения к аудитории перед началом представления платформа для ораторского пульта, на которой он стоял, неожиданно начала погружаться в люк. — Кто сильнее? Кто был сильнее? Мы, в обличий Ангелов стоящие на помосте, образуя фигуру пентаграммы, представляющие голос Господа, — или черный Мефистофель внизу, озаренный красным светом?.. Я не могла избавиться от этих пугающих мыслей. "Новый год встречают всё новые могилы": эти слова Соловьева звучали в спектакле. Потрясал драматизм "Похоронного марша" Мендельсона. Среди прочего был и хор насекомых из второй части "Фауста": "С приездом, с приездом, старинный патрон"[13] При этих словах мы должны были одновременно совершать особые прыжки и трясти головой, подключая сюда эвритмию пальцев, — это было жутко. Взгляд младенца Христа (французское рождественское стихотворение) был глубоко серьезным.
Хотя вечерняя лекция также была захватывающе интересной, я не могла преодолеть ощущения холода, жути. Неужели никто не замечает, что доктор Штейнер прилагает все усилия, чтобы сосредоточиться на лекции? Его мысли словно уходили от него. Где он был в те моменты, когда голос внезапно отказывался ему подчиняться?
Я вышла из зала одной из последних. Внизу стояло несколько кучек людей, которые показались мне чем-то озабоченными. "Кому-то надо поджечь еловые ветки", — услышала я. Мне захотелось задать им вопрос, но тут ко мне подскочила со своими новогодними пожеланиями одна из участниц нашей "группы насекомых", и это отвлекло меня.