«Быстрее! Быстрее!» — подстегивал Перси невидимый голос.
«Спокойно. Спокойно, Марк!» — успокаивал другой.
«Смотри, справа! Слева заходят еще двое!»
«Только не паникуй! Машина уже рядом!»
Непослушной рукой Перси рванул ручку дверцы и нырнул на заднее сидение. Здесь уже контрразведка была бессильна, дипломатический статус служил лучше любой охранной грамоты. В изнеможении, откинувшись на спинку сидения, он несколько секунд не мог пошелохнуться. Предательская слабость холодной испариной проступила на лбу и солеными ручейками заструилась по лицу. Они затекали в глаза, но Перси их не замечал и остановившимся взглядом смотрел перед собой.
Генри хорошо понимал, что творилось в душе друга и, положив руку на плечо, с непривычной для него теплотой произнес:
— Все о’кей! Ты молодчина, Марк!
Тот не проронил ни слова.
— С тобой все в порядке?
— Да! — устало произнес Перси, и после паузы с горечью произнес: — Похоже, играть в такие игры мне уже поздно. Нервы совсем ни к черту!
— Брось себя накручивать! Все нормально! Ты молодец!
— Перестань, Генри! Какой к черту молодец, когда штаны мокрые, — вымученно улыбнулся он и устало произнес: — Поехали!
— Какое поехали? Мы полетим, Марк! — воскликнул Ковальчук и вдавил в пол педаль газа.
Машина, описав немыслимый пируэт на обледеневшей мостовой, выкатилась со стоянки на проспект и понеслась к посольству. Через двадцать минут они ворвались в кабинете резидента. Он был не один, рядом находился Сэм Дункан. Судя по их оживленным лицам, Перси догадался, что результаты операции им уже известны.
Саливан встретил его широкой улыбкой и, с трудом сдерживая нетерпение, поторопил.
— Марк, не томи нас! Где улов?
— Здесь! — ответил он и выложил пакет на стол.
Все дружно склонились над ним. Несколько секунд в кабинете были слышны лишь тяжелое дыхание да скрип паркета под ногами Ковальчука. Саливан вытряхнул содержимое пакета, и на стол выпала пачка сигарет Кент.
— А у него почти наш вкус, — с улыбкой отметил Саливан.
— Сейчас проверим! — ответил Дункан и, размотав скотч, раскрыл пачку.
Из нее выпали два туго скрученных листка бумаги. Он разладил их, и все четверо впились глазами в текст.
Прошла минута-другая, и гневный румянец проступил даже на восковых щеках Дункана. Кабинет сотрясали такие ругательства, какие его стены вряд ли когда слышали. Даже Саливан, ничего не понимавший по-русски, догадался, что Фантом снова оставил их с носом. В столбце, где перечислялись параметры первой ступени и пусковой установки, на месте последней цифры стояло многоточие. Без нее всем тем секретным сведениям, что занимали три с лишним страницы, была грош цена. Десять тысяч долларов оказались не просто выброшенными на ветер — они стали легкой добычей авантюриста, оставившего в дураках всю резидентуру.