— Я на это рассчитываю! Сегодня, господин Петренко, вы можете отдохнуть, а завтра за работу. Господин Самутин, даю вам три дня, чтобы ввести его в строй! — распорядился Гопф-Гойер.
— Есть, господин подполковник, — без особого энтузиазма ответил тот.
— По рабочим местам, господа! — приказал Гопф-Гойер.
— Разойдись! — последовала команда дежурного по роте.
Строй распался. К Петру подошли Райхдихт с Руделем и поздравили с назначением. К ним, помявшись, присоединился Самутин. На скуксившейся физиономии бывшего заплечных дел петлюровского подполковника не было заметно следов радости по поводу назначения к нему попавшего в разряд любимчика начальников стремительно растущего инструктора. Но это особенно не опечалило Петра — в душе он ликовал. Назначение на исключительно важный участок работы, связанный с подготовкой документов прикрытия на агентуру, открывало перед ним широчайшие возможности. О такой удаче вряд ли могли мечтать Рязанцев и Ильин — он получил доступ в святая святых в любой разведке.
В тот же день Петр, демонстрируя служебное рвение, отказался от увольнения и сразу приступил к работе. Она у Самутина находилась на самом высоком уровне. Души предателей с «аптекарской точностью» были разложены по разным сейфам и полкам. Картотека на особо мерзких негодяев хранилась в отдельной ячейке, к которой имели доступ, помимо Самутина, Гопф-Гойер, Райхдихт и Рудель. За четыре дня Петр досконально изучил эту тайную бухгалтерию, но доступа к особому архиву абвергруппы так и не получил. Но и то, чем он уже располагал: подлинные и вымышленные имена и фамилии рядовых агентов абвера, их задания и места заброски, представляло несомненный интерес для советской контрразведки. Надеясь, что рано или поздно от нее придет связник, Петр стал накапливать эти сведения и складывать в тайник.
Шло время, а на связь с ним никто не выходил. Рязанцев и Макеев были мертвы, а те из работников Особого отдела, которые выжили и имели отношение к операции «ЗЮД», полагали, что зафронтовой агент Гальченко давно погиб. Петр остался один на один с врагом. Его надежде, что рядом появится надежный помощник, не суждено было сбыться.
Знойное лето сорок второго года обернулось чудовищной катастрофой для советских войск на Южном и Юго-Западном фронтах. Отчаянные попытки Ставки Верховного Главнокомандования спасти положение не дали результата. В донских степях части Красной армии, оставшись без надежного воздушного прикрытия, становились легкой добычей для фашистской авиации. На земле бронетанковые и моторизованные части вермахта, как в мельничных жерновах, «перемалывали» истрепанных в непрерывных боях остатки 51-й и 64-й армий.