— С этой стороны все чисто.
— А что с севера? — в голосе Нестерова звучали тревога и неуверенность.
— Мы прошли до улицы Жукова, кентавров нет. Ушли.
— Но они в любой момент могут вернуться, — продолжал сомневаться милиционер.
— Майор, нам нужен этот БТР, — жестко и требовательно произнес Леший.
— Не должны они вернуться, — я поддержал Загребельного. — По нашим сведениям…
— По вашим сведениям?! — фыркнул Анатолий. — Ты говорил, что в ближайшие два месяца атак больше не будет. А что же, позвольте спросить, мы наблюдали всего пару часов назад?
Хороший вопрос. Как говорится, прямо серпом по яйцам. Попробуй, ответить на такой… Я попробовал:
— Это была какая-то… — пришлось потратить пару секунд на поиск подходящего определения, — какая-то аномалия, что ли.
— И причину этой аномалии ты конечно же знаешь? — Нестеров выжидательно на меня уставился.
— Увы, не знаю, — пришлось бессильно развести руками.
— Прекрасно! — милиционер хотя и улыбнулся, но и коню было понятно, что ему сейчас совсем невесело. — Допустим, разберем мы баррикаду на Южных воротах, а кентавры тут и пожалуют.
— Не скрою, шансы на такую неприятность остаются, — согласился Леший. — Но давайте подойдем к делу с другой стороны. К примеру, сможем ли мы остановить эту атаку и продержаться пока заграждение не будет восстановлено? — Загребельный задал вопрос и сам же на него ответил. — Сегодняшний бой показал, что да. Крупных сил противник собрать не успеет, так что полтора десятка стволов должны справиться. Кроме того на подступах к воротам растяжек можно понатыкать. Они зверье будь здоров останавливают.
Нестеров надолго задумался, а когда вновь поднял на нас глаза, то спросил:
— Куда вы собираетесь ехать, когда откопаете машину?
— Есть одно дело… — я мельком переглянулся с Андрюхой. — Несколько странное дело… Оно больше походит на самоубийство.
— Исчерпывающий ответ, — улыбнулся майор. Затем он в сердцах махнул рукой. — Эх, ладно. Разрешу вам ломать периметр, но только при одном условии.
— Каком?
— Пообещайте, что перевезете раненых в Подольск.
— Да мы уже и сами думали… — начал было я, но Нестеров решительно перебил.
— Так какого рожна тянете? День-то не резиновый. Живо приступайте к работе!
Когда из-под груды кирпичей, досок и кусков старого железа показалась башня моей "восьмидесятки", я едва не прослезился. Грязная и ободранная, с битыми смотровыми приборами, расплющенными пусковыми установками "Тучи" и погнутыми пулеметными стволами. В моем восприятии БТР сейчас был трупом родного человека, который эксгумировали в присутствии близкого родственника, меня, значит. Чтобы с чувствительным свидетелем не случился сердечный приступ, его само собой не допустили к могиле, а лишь разрешили смотреть издали. Высоты восьмиметровой оборонительной стены для этого вполне хватило. Отсюда не видно крови и не слышно ужасной трупной вони.