Одет был Добудько по-походному. Хлопчатобумажная гимнастерка выцвела: видать, она уже успела хорошо познакомиться с трудовым солдатским потом. На ногах тяжелые кирзовые сапоги — их еще ни разу не видели солдаты на своем старшине.
Перехватив удивленные взгляды, Добудько важно ухмыльнулся:
— Сапоги историчные, хлопцы. Я в них аж до самой Златой Праги дотопав, а потом до Порт-Артура. Щастливые они у меня. Так що, хлопцы, не пропадем!.. Гимнастерка теж заслуженная, фронтовая. Як жинка ни вымачивала ее, все одно солью отдает…
— Вы что же, товарищ старшина, языком ее пробуете? — спросил лукавый Сыч, сверкнув зеленым глазом.
— Языком не доводилось. Вин у меня не такой длинючий, як у некоторых… А вот лицо подолом гимнастерки утирать пришлось разив сто, мабуть, — с едва уловимым оттенком обиды ответил Добудько и тут же принялся разливать гороховый суп в выстроившиеся перед ним солдатские котелки.
Делал он это совсем простое дело с той степенностью и важностью, которая так хорошо отличала фронтовых старшин.
Вот так же, наверное, ссутулившись, серьезный-пресерьезный, ходил он когда-то по окопам где-нибудь на Курской дуге или за Днепром, разнося солдатам их нехитрую пищу да приданные ей неизменные сто граммов.
Добудько и сейчас по давней фронтовой привычке стал делить махорку, которая, как известно, во все времена представляет для солдат большой дефицит.
Разложив табак на кучки, по виду равные, но никем, понятно, не взвешенные, старшина приказал:
— Рядовой Сыч, отвернитесь!
— Слушаюсь! — обрадовался Иван, мгновенно оценив выгодную для себя сторону этого Добудькиного предприятия.
Солдаты оживились: им явно по душе новый метод дележки, хоть своим демократизмом он и находился в известном противоречии с армейскими порядками:
— Только не подсматривай! — на всякий случай предупредил Добудько.
— Что вы, товарищ старшина! Как можно!
— Добре. Давай называй фамилии… Кому? — старшинский перст пистолетом нацелился в одну из куч.
Сыч, скосив на нее хитрющий и хищный глаз, уже успел заметить, что куча эта вроде бы как самая большая, и торопливо объявил:
— Мне!
Солдаты захохотали.
— От бисов сын! Мабуть, пидглядев?
— Да нет же, товарищ старшина! Провалиться мне на этом месте!
— Ладно, еще успеешь провалиться. Пийшлы дальше… Кому?
— Селивану!
— Якому Селивану? Ты мне по всей форме называй, по фамилиям!
— Громоздкину! — заорал Сыч.
— А потише неможно? Я ж не глухой!.. Ну добре. Получай, Громоздкин!.. Дальше кому?
— Агафонову!
— Що ты допреж всех своих друзей оделяешь? — улыбнулся Добудько. — От саратовский мужичок! Бильше никогда не возьму тебя на такое ответственное дело… Ну давай… Да отвернись, говорю тебе! Куда очи встремив?..