— Больно надо, слушать, чем вы там занимаетеся, — женщина нахмурила подведённые карандашом брови на полном лице, — а только кроме вас некому было туда ходить! Я вот ещё в ваш институт напишу, да родителям вашим, пусть узнают, кого воспитали!
— А вот вас, видимо, вообще никто не воспитывал! — от напрасных обвинений Анюта чуть не плакала, — Что вы такое говорите, да вы права не имеете так говорить!
Выросшая в интеллигентной семье, девушка никак не могла взять в толк, как можно быть такой двуличной — ведь только вчера та же Михална гостеприимно принимала их с Виталиком у себя дома, всё расспрашивала про родителей, про учёбу… выведывала все секреты… сушила их одежду, давала тёплые носки и тапки… А сегодня утром при всех откровенно пыталась опозорить её, Анюту, обвиняя в том, чего она вовсе не делала.
— Марьмихална, — преподавательница решительно встала и начала одеваться, — раз такое дело, то я согласна пойти и убраться в вашей бане. Я несу ответственность за своих девочек, и уверена в том, что они тут совершенно ни при чём, но, раз такое дело… то идёмте.
— И не стыдно тебе?! — бригадирша снова бросила сердитый взгляд на Анюту, — Человек, учительница, пойдёт твои грехи убирать?!
— Ну, хорошо, — Аня сняла с вешалки свою рабочую курточку, — я тоже пойду… но только чтобы доказать, что я там не была!
Всю дорогу до двора Михалны Анюта проделала молча, всем своим видом показывая, что крайне оскорблена, но, шагнув за калитку, удивлённо уставилась на дощатый сарай — вопреки словам бригадирши, мотоцикла там не было.
— Когда уехал Виталик? — девушка обернулась к женщине, — Вы же сказали, что не собираетесь караулить его мотоцикл…
— Какой Виталик?! — та недоумённо уставилась на Анюту.
— То есть… Вадик. Когда он уехал?
— Вадик-то с самого ранья уехал… — бригадирша сверлила Аню подозрительным взглядом, — ушёл на автобус… А вот кто на мотоцикле уехал, не знаю… Может, и Виталик…
— Но ведь он куда-то делся?! Мотоцикл…
— Смотрите, Марьмихална… — преподавательница двумя пальцами достала из висевшего на калитке почтового ящика сложенный вдвое тетрадный листок, — По-моему, чья-то записка.
— А ну, дай… — взяв листок пухлой ладонью, женщина развернула его и внимательно прочитала, затем снова подняла на Анюту глаза, — Вернулся твой Вадик… Пока я у вас была, приходил. Пишет, что автобус отменили, забирает мотоцикл и поедет на нём. Спасибо говорит, за всё…
— Как же он теперь, в такую грязь… — Аня беспомощно развела руками и посмотрела вокруг, — Даже автобус отменили…
— Этот доедет! — со знанием дела констатировала бригадирша, — Этот парень сквозь стену пройдёт, сквозь игольное ушко пролезет. Я всяких повидала… И соврёт — недорого возьмёт.