– Хорошо, – ответили ее губы. Что «хорошо», она не понимала сама.
– Они обещали, что не будут издеваться, – завязывая ей глаза, чуть слышно шептал он.
– Хорошо, – кивнула она головой, потому что он ей сказал что-то.
– Потом они позволят нам уйти, – обернулся муж напоследок.
– Хорошо, – вновь шевельнулись ее губы, и она осталась одна.
Тишина, темень, обреченность. Глухота, слепота, могила. И только что-то мутное в голове, состояние полнейшего шока.
Позади скрипнула дверь. Липкий пот на теле, странный, плотный воздух, какие-то звуки, похожие на чьи-то голоса.
– На-ка, выпей еще текилы, – прозвучало совсем близко, в ушах. – Пей, а то умрешь тут от страха, – и прикосновение стекла к губам, и резкий запах, и обжигающий вкус, и невозможность вдохнуть, и новый глоток, еще и еще. Ей буквально вливали текилу, и с каждым глотком она все больше дурела. Она обалдела совсем.
– Вот и хорошо! Теперь хоть расслабишься, – это звучало совсем издалека, она провалилась в какую-то прострацию. Она, конечно, чувствовала происходящее, но это было словно не с ней.
Ее тело начали бесцеремонно ощупывать чьи-то руки, они его жадно лапали и грубо тискали, так, словно хотели из него что-то слепить. Одна пара рук, вторая, третья… Одни руки слева, другие справа… Сверху и снизу… Спереди и сзади… Все эти руки сразу и одновременно.
Потом очень наглые и бесцеремонные пальцы, жадные и совершенно беспощадные, пытающие и лезущие в тело. Пальцы какого-то палача.
Один член, второй, третий… Ей открывают рот, разводят сильнее ноги, выворачивают наизнанку, больно раздвигают ягодицы… Ее начинают грубо иметь. Один раз, второй, третий… По одному, вдвоем, втроем… С ней что-то делают, делают и делают, и она совсем не понимает, что.
…Когда она проснулась в гостиничном номере утром, то долго не осознавала, где она и что здесь делает. Рядом на кровати сидел муж. Судя по его страшно виноватому виду, он вчера что-то отчудил.