– Моя хорошая, твоя радость – уже самая лучшая награда для меня.
– О, Раэтиэль! – прослезилась Титания, обычно не склонная к сантиментам. Оставив малыша-дракончика, она обняла сына.
«Мой дорогой мальчик! Как же я хочу, чтобы ты был счастлив, – с грустью подумала королева. – Скорей бы его возня с оживлением Атуэль хоть чем-нибудь закончилась. Думаю, Оберон прав. Пусть бы она умерла и Раэтиэль наконец освободился…"
Эльфийский владыка оказался лёгок на помине.
– Интересно, а я вхожу в вашу семейную идиллию? – раздался его капризный голос и он возник рядом с женой и сыном.
– Само собой! – ответила Титания, окидывая мужа пронзительным взглядом. Оставив сына, она подхватила его под руку и вкрадчиво проговорила: – Оберон, идём, прогуляемся по парку. Моцион после еды очень полезен, к тому же есть небольшой разговор.
– Кто бы сомневался! Думаешь, я не заметил, как ты пилила меня взглядами во время обеда? – проворчал эльфийский владыка, но не стал отказываться от прогулки.
– Раэтиэль, думаю, ты с нами не пойдёшь, потому не приглашаю. Наверняка ты опять будешь торчать у гробницы Атуэль, – сказал он, посмотрев на сына.
– Ошибаешься, отец, я иду с вами.
Вклинившись между родителями, принц подхватил их под руки и они поражённо переглянулись.
– Эй, нечего смотреть так, как будто на лбу у меня вырос лес из рогов!
– Боюсь, их зрелище не настолько удивило бы нас, как твои слова, – задумчиво протянул Оберон, и на его лице промелькнуло хищное выражение. – Но я очень рад, мой мальчик, что у тебя наконец-то появились другие интересы.
* * *
Пока Лесной король веселился в своём волшебном Майолиллорне, балуемый любящими родителями и многочисленными придворными, ведьмочка, брошенная им в Междумирье, мирно спала и уже не первые сутки. Защитный купол, о котором позаботился Улльтор, не подпускал к ней опасных тварей.
В первую же ночь из озера вышел речной бог Альфей, которого Аталиса приняла за русала. Его тёмно-зелёные глаза горели потусторонним светом, по обнажённому мускулистому телу струились длинные пряди волос, похожие на водоросли. И всё же он был удивительно красив, особенно сейчас, когда с его лица пропало выражение безумия.
Альфей подошёл к барьеру и с удивлением посмотрел на спящую рыжеволосую девчонку. Находясь в здравом уме, он не помнил их встречу, закончившуюся беременностью для Аталисы, и потому не понимал, какая сила заставляет его повсюду следовать за ней.
Речной бог обошёл вокруг барьера и, усевшись на валун, находящийся поблизости, подставил лицо влажному ночному ветру и негромко запел. Слов было не разобрать, да и вряд ли они были, – ведь его песня больше походила на журчание воды, – но как только он запел, Аталиса, которая до этого тихо всхлипывала и беспокойно вертелась во сне, сразу же успокоилась и, повернувшись на бок, подложила ладонь себе под щёку.