Бродяга кивнул, и парнишка заковылял рядом.
— Мне восемнадцать, — небрежно заметил он. — А ты наверняка подумал, что я моложе.
— Я бы сказал, пятнадцать.
— И просчитался. Восемнадцать мне стукнуло в прошлом августе, бродяжничаю уже шесть лет. Я пять раз убегал из дома, когда был маленьким, и каждый раз полиция возвращала меня обратно. Они хорошо со мной обходились, полицейские. Теперь у меня нет дома, и мне неоткуда убегать.
— У меня тоже, — спокойно сказал бродяга.
— Да, я вижу, что ты из себя представляешь, — тяжело дыша, проговорил парень. — Ты — джентльмен, упавший на дно. Тебе тяжелее, чем мне.
Бродяга бросил взгляд на прихрамывающую, тщедушную фигурку и сбавил шаг.
— Я бродяжничаю не так долго, как ты, — признался он.
— Это я вижу по тому, как ты идешь. Ты еще не устал. Наверное, ждешь чего-нибудь впереди?
Бродяга задумался.
— Не знаю, — с горечью ответил он. — Я всегда чего-то жду.
— Отвыкнешь со временем, — заметил парень. В Лондоне теплее, но там труднее раздобыть еду. На самом деле там ничего хорошего нет.
— Но все-таки есть шанс встретить человека, который поймет…
— Деревенские жители лучше, — перебил его парень. — Прошлой ночью меня бесплатно пустили в коровник, и я спал вместе с коровами, а сегодня утром меня разбудил фермер, напоил чаем и дал монетку, потому что я маленький. Конечно, мне повезло; а в Лондоне — суп на набережной по ночам и полицейские, которые гонят тебя отовсюду.
— Прошлой ночью я свалился на обочине и заснул прямо там. Удивительно, что вообще не умер, — сказал бродяга.
Парнишка окинул его внимательным взглядом.
— Откуда ты знаешь, что не умер?
— Я этого не чувствую, — после паузы ответил бродяга.
— Вот что я тебе скажу, — сиплым голосом произнес парень, — таким людям, как мы, этого не избежать, если мы захотим. Вечно голодные, холодные, уставшие как собаки, и все время в пути. И все же, если кто-то предложит мне уютный дом и хорошую работу, мне станет тошно. Я кажусь тебе сильным? Знаю, я слишком маленький для своего возраста, но я шатаюсь уже шесть лет, и думаешь, я жив? Я утонул, купаясь в Маргейте, меня убил цыган — воткнул гвоздь прямо мне в голову; два раза я замерзал, как ты прошлой ночью, и тем не менее я иду сейчас здесь, иду в Лондон, чтобы снова уйти оттуда, потому что ничего не могу с этим поделать. Жив! Говорю тебе, нам этого не избежать, если мы захотим.
Парнишка замолчал, разразившись приступом кашля, и бродяга остановился, дожидаясь его.
— Возьми пока мое пальто, парень, — предложил он. — У тебя ужасный кашель.
— Иди к черту! — сердито отмахнулся парень, затягиваясь сигаретой. — Со мной все в порядке. Я говорил тебе о дороге. Ты еще не втянулся, но скоро сам все поймешь. Мы все мертвы, все, кто бродит по дорогам, мы все устали, но не можем с нее сойти. Летом вокруг такие приятные запахи — пыли и сена, а в жаркий день ветер нежно гладит тебя по лицу; знаешь, как здорово проснуться ранним утром в сырой траве. Не знаю, не знаю… — внезапно он покачнулся, и бродяга едва успел подхватить его.