Эту особенность тайной войны разведок генерал Николаев действительно знал лучше, так что промолчал, изобразив лицом полное понимание и согласие.
— И вряд ли мы бы после такого похищения смогли наладить с этим Хаксли нормальные рабочие отношения. Я бы, например, не удивился, если бы он попытался увести нас в сторону, дать ложные сведения, совершить несколько преднамеренных ошибок в расчетах и так далее. Не удивился бы и посчитал профессора Хаксли в своем праве.
Генерал-лейтенант вновь одним выражением лица признал правоту его величества. Это точно. Можно было бы, конечно, принять известные меры воздействия, чтобы принудить Хаксли к сотрудничеству. Нет, никакого физического насилия или психологического давления, Боже упаси! Но во многих случаях неплохо работают правильно подобранные медикаменты… С одной существенной оговоркой: чем более высоко организован интеллект человека, тем меньше от этих средств толку, зато больше побочных эффектов. И главное — тут ведь еще надо знать, о чем спрашивать, а те специалисты, которые пока что имелись в распоряжении генерала, даже возможность такого явления с трудом себе представляли. И как в таком случае ожидать от них толковых вопросов?
А аппаратура — совсем другое дело. Железо, оно и есть железо, законы физики и свойства материалов одинаковы во всем космосе и уж тем более во всех государствах, так что, получив технику этого Хаксли, наши специалисты так или иначе разберутся, что там к чему и как оно работает. Тем более, тут никаких сомнений не было, к работе с этой аппаратурой привлекут самых лучших ученых и инженеров.
Да и насчет того, что Хаксли был бы в своем праве, осложняя нашим специалистам жизнь и работу, его величество опять-таки прав. Любой нормальный человек в таком положении поступил бы именно так. Другое дело, что по роду службы генерал понимал — иной раз человека надо ломать. Ломать жестко и беспощадно. Но опять же, в данном случае на пользу делу это вряд ли пошло бы…
— Есть еще и моральная сторона вопроса, — добавил, подумав, император. — Запад, конечно, нагадить и напакостить нам никогда не поленится, и никакими моральными сомнениями тут терзаться даже не подумает. И мы, разумеется, отвечать на такое увещеваниями никогда не будем. Вот только опускаться до их уровня не будем тоже. Дать подлецу по физиономии — это нормально. Выстрелить в ответ на оскорбление — во многих случаях также вполне уместно. Но отвечать на мерзость и подлость мерзостью и подлостью — уже нельзя, хотя, пожалуй, в редчайших случаях и допустимо. Но никогда нельзя делать подлость первыми.