Вернулся Сергеев. Насколько Корнев знал ротмистра, Илья что-то накопал, потому что лицо у него не просто озабоченное, а озабоченное по-деловому. Вот если бы он был сейчас озабоченный и усталый, это было бы хуже. Что ж, значит, последние слова убитого в обшарпанной портовой гостинице на Тексалере человека имели какой-то смысл. То есть погиб он не зря. И Корнев не зря передавал эти слова Сергееву. Роман не удержал облегченного вздоха. Сергеев, кажется, все понял.
— Ты на Морион, а потом домой? — все-таки жандармские привычки Ильи были неистребимы. Вот прямо необходимо ему закончить встречу разговором на совершенно другую тему, чтобы именно это запомнил собеседник. Ну да Корнева таким премудростям тоже учили, так что…
— Да, — просто ответил Корнев.
— Ну, увидимся еще, — Сергеев протянул руку.
Увидимся, разумеется, кто бы сомневался. Корнев пожал руку ротмистру и отправился обратно в космопорт. Груз для Мориона уже скоро должны привезти.
— Таким образом, удалось установить единственно возможное сочетание слов Уизлера о «звезде счастья» и «восьмом июля». Это дата начала очередного круизного рейса туристического гравилета класса «люкс» «Звезда счастья» на планете Корел. По западному календарю, — добавив эту важную поправку к своему докладу, ротмистр Сергеев замер в ожидании реакции начальника.
Начальство, однако, реагировать не спешило, поэтому ротмистр, чтобы оное начальство не нервировать, перевел взгляд вниз и в сторону, изучая скудный натюрморт на столе шефа, состоявший всего лишь из компьютера, принтера, настольного коммуникатора, карандашницы и наполовину выпитой чашки чаю на блюдце. Заодно Сергеев в очередной раз размышлял о том, какой начальник ему достался, и считать ли работу с таким шефом редкостной удачей или тяжким наказанием за какие-то самому ротмистру неизвестные грехи.
Справедливости ради стоило признать, что начальник у ротмистра был уникальный. Не у каждого русского офицера есть два имени, две должности в разных структурах и, как подозревал Сергеев, две официальные биографии и даже два послужных списка. Причем сам ротмистр только-только начал разбираться, когда и как называть шефа, если тот не в мундире. С мундиром все было предельно просто — если шеф в мундире офицера Генерального штаба, то ротмистр получал ценные указания от подполковника Павла Дмитриевича Фомина, а если в мундире Отдельного корпуса жандармов, то на Сергеева снисходила великая мудрость тоже подполковника, но уже Дмитрия Николаевича Лозинцева.
Вообще, учитывая то, чем шеф занимался, такое единство в двух лицах было очень даже удобным. Руководя и разведкой, и контрразведкой на Фронтире, шеф раздавал указания жандармам как жандарм, разведчиками командовал как офицер Главного разведуправления, а с консулами взаимодействовал и в той, и в другой ипостаси — по обстоятельствам. И все в порядке, все получают задания от своего начальства, а не чужого.