– Я отсюда никуда не поеду, – оптимистично заявил чокнутый профессор, – Тут стоя и сдохну. Как анчар.
На упомянутых посиделках, на жалобы чиновника о том, кто бы взялся что настоящее сделать, Чекан ответил четко выверенной фразой (опыта в играх с чиновным племенем ему, как уже отмечалось, было не занимать) по сути повторённой потом Димой в истории с горелым диском: не обещаю, но можно попробовать. Тем более, что идеи у БВЧ были, и доводить их до "железа" он умел, чиновники это помнили. Благо, с должности завкафедры он уже год как ушел, по причинам общего недовольства положением дел не только в отечественной, но и мировой науке, и был, как Винни-Пух, свободен до пятницы. Как говорят, полжизни ты работаешь на репутацию, полжизни репутация на тебя. "Рыжему" (он же "Хохол") всегда всё удавалось, ну, кроме "Аэлиты", конечно, но там вопрос был сугубый. Обладая невероятно детальным, мощным воображением, он в голове мог моделировать квантово-механические взаимодействия, перенося их затем на бумагу в виде формул, опыты исправно подтверждали его визионерство. Не ошибся он и в этот раз. Получив негласный картбланш от начальства, пользуясь наработанными за долгую научную жизнь неформальными связями и полным бесстрашием перед обитателями самых высоких кабинетов, Чекан сколотил из новообразованной лабы (грант дали, никуда не делись) и 604-ого производственного участка "Роснано" нечто вроде научно-производственного объединения советских времён в миниатюре. Опасения сотрудников, что из исследователей им придётся переквалифицироваться в заполнителей гомерического количества отчётов и справок, не оправдались – бумаг было в меру, сам профессор уделял им не больше двух часов в неделю, и то только потому, что до сих пор не очень дружил с экселем. Та же Света справилась бы и за час, но Чекан давно сделал для себя вывод, что если хочешь быть здоров, закаляйся, а хочешь оставаться на свободе и руководителем, пиши бумаги сам, не поручая это дело самым даже расторопным сотрудникам, будь это брат, сват, внучка или Жучка. В лабораторию, помимо своей внучки-дипломницы, сейчас уже аспирантки, любопытной и упёртой математической моделистки, он взял еще одного аспиранта, интересующегося темой, Рому Морица, тоже с ФОПФ, и Мыша. Дима смотрелся чужеродным элементом – выпускник лохматого, 1995-ого года, да еще и радиотехник. Но БВЧ вообще на регалии и корпоративность всегда чихать хотел, главное – желание что-нибудь природное распотрошить, а у Мыша оно было. Плюс профессору и обычная человеческая благодарность была не чужда, а основания для неё имелись. Лаборатория занималась активными нано-фильтрами, по одной из многообещающих идей Бориса Викентьевича. Правда, в названии, по его настоянию, никакого "нано" не было и в помине.