Судьба же самого Артузова была сломана в период так называемой ежовщины. Это был период, когда Сталин руками «партийного карлика» Ежова освобождался от «ленинской гвардии» – большинства троцкистов и некоторых действительно легендарных личностей в ВЧК периода Дзержинского.
Артузов по сравнению с Ежовым был личностью. В феврале 1917 года он с отличием окончил металлургический факультет Петроградского политехнического института. В совершенстве владел французским, английским, немецким и польским языками. В разное время находился на руководящих должностях в политической и военной разведках СССР.
13 мая 1937 года Артузова арестовали как «активного участника антисоветского заговора в НКВД».
Находясь в следственном изоляторе и узнав об аресте Сосновского, он 22 марта 1937 года направляет письмо наркому внутренних дел Н. И. Ежову, в котором практически берет под защиту ошельмованного чекиста. В частности, в письме есть такие слова:
«…дело Сосновского было не маленькое дело ВЧК. Я знаю, что Дзержинский советовался с Лениным по этому делу… Дзержинский разрешил обещать Сосновскому – не стрелять идейных пилсудчиков из его людей, а выпустить в Польшу под честное слово – не заниматься больше шпионажем против нас.
На этом условии Сосновский дал свои показания. Мы сыграли на его революционном романтизме и сняли польскую сеть. Обещание приказано было выполнить. Несколько польских офицеров было выпущено в Польшу после политической обработки.
Тов. Фриновский мне сказал: русских стреляли, поляков выпускали по этому делу. Считаю такое утверждение – клеветой на Дзержинского. В 1920 году это было политическое дело. Обращение Сосновского к польской молодежи разбрасывалось нашей авиацией над польскими войсками. За раскрытие плана польских диверсантов – помешать эвакуации штаба Тухачевского из Минска – Сосновскому был присужден орден Кр. Знамени.
Во время войны 1920 года Сосновский принес вред Пилсудскому. Дзержинский предложил и дальше использовать Сосновского (не на польских делах) и посадить в аппарат…»
Речь шла о предложении зачислить его на службу в центральный аппарат органов госбезопасности.
Ответа на письмо не последовало, и 21 августа 1937 года Артузов был приговорен «тройкой» НКВД СССР к высшей мере наказания как «шпион польской и других разведок». В обвинительном заключении прямо было записано: «виновным себя признал полностью». Но признавались таким образом тогда многие. Палачи спешили – в тот же день он был расстрелян.
Реабилитировали А. Х. Артузова только в 1956 году. Это был благородный акт возвращения честного имени потомкам, имени человека, который никогда не был «умеренным и аккуратным» Молчалиным, олицетворявшим карьеризм и подобострастие.