«Расстреливают, наверное, несчастных, – подумала девушка. – Но почему же они без охраны?»
С одним из новых жильцов, голубоглазым Петром, она подружилась. Он ей понравился. В одной из бесед она даже призналась:
– У меня сохранился комсомольский билет, спрятанный на чердаке.
– Ты всем говоришь об этом?
– Нет, только тебе.
– Ну, вот на этом и поставим точку. Лишнее не болтай.
Однажды, подметая во дворе, она услышала голос из подвала. Это был Петр, как выяснилось, посаженный за какую-то провинность.
– Есть кто во дворе?
– Нет никого.
– Возьми и спрячь, – он протянул ей несколько листков из школьной тетради, исписанных мелким почерком. – Когда придут в город наши, передай бумаги офицеру НКВД.
Через несколько недель все постояльцы спешно засобирались уезжать. С кузова автомашины Петр крикнул Вере:
– Будешь ждать?
– Буду, Петя…
* * *
Немцы отступали под натиском наших войск. Абвергруппа-102 переместилась в Краснодарский край. Ее начальником стал капитан Мартин Рудель, которого вскоре сменил жесткий по характеру капитан Карл Гесс, – фашисты нервничали. С целью компрометации руководства абвергруппы Гесс оказался к тому же отпетым пьяницей и распутником, Петр вместе с привлеченным им для подпольной работы шофером группы Василием Матвиенко провели операцию. Темной осенней ночью они написали на стене огромными буквами: «Здесь живут шпионы во главе с Гессом и прочими бандитами. Вам не уйти от заслуженной кары!» Утром началась настоящая паника. Прядко «спалил» целую школу шпионов! Подозрение пало на новичков и местных партизан. Абвергруппу пришлось расформировать, а слушателей отправить снова в лагерь военнопленных и набирать новых рекрутов для тайной работы. Многим преподавателям пришлось менять псевдонимы, а Карл Гесс был отстранен от должности начальника и отправлен на передовую.
Сами абверовцы чувствовали ненадежность агентуры из числа военнопленных, но ведь надо же было брать если не качеством, то хотя бы количеством завербованных агентов! Немецкий военный разведчик «номер два», заместитель начальника Абвера генерал-лейтенант Ганс Пиккенброк в своих показаниях после войны писал:
«Россия – самая тяжелая страна для внедрения агентов вражеской разведки… После вторжения германских войск на территорию СССР мы приступили к подбору агентов из числа советских военнопленных. Но было трудно распознать, имели ли они действительно желание работать в качестве агентов или намеревались таким путем вернуться в ряды Красной Армии…
Многие агенты после переброски в тыл советских войск никаких донесений нам не присылали».