А может, его incognito - не меньший грех? Пусть и с опозданием, его нужно и должно исправить.
Не считая парома Дувр-Кале, дорога от Лондона до Гомеля ныне вся уложена рельсами и занимает с пересадками не более шести дней. Строганов, не скрываясь, поймал извозчика у гомельского вокзала и поехал во дворец, представившись лакею негоциантом Трошкиным, чающим увидеть княгиню.
Но в гостиную вышел князь, перекошенный от бешенства. За время, прошедшее с памятной ссоры в Вене, русский корпус вернули в империю, и фельдмаршал первым прибыл в семейное гнездо.
- Вы?! Опять! Во-он! Иначе скажу слугам спустить собак!
- Je suis désolé (32), Иван Фёдорович, мы не можем бесконечно жить во лжи.
(32) Извините (фр.)
Разъярённый так, что от размахивания рук распахнулся халат, Паскевич бросил ему в лицо:
- Я заплатил вам за молчание.
- Моими собственными деньгами. Право же, довольно. Ежели не достаёт на жизнь, могу вернуть тотчас и с процентами.
- Вы... вы - низкий человек! Это для вас деньги важнее семьи.
- Извольте не переходить границы, - Строганов приподнялся с кресла, занятого в ожидании, и шагнул навстречу брызгающему слюной старику.
- Это мой дом! И я спущу вас с лестницы!
После сказанных в запале слов граф снова не сдержался, как в венском дворце, и уронил необратимое, не оставив выбора Паскевичу.
- Прискорбно, князь, что вы более не способны ни на что иное, кроме как кликнуть слуг.
- Тогда... Тогда оставьте ваш адрес. Я пришлю секунданта договориться о времени и месте.
- Дворянин будет стреляться с безродным обывателем Трошкиным? - Строганов, начиная сознавать абсурдность ситуации, сделал неуклюжую попытку изменить её и не преуспел.
- Вы, кажется, решили возродиться графом. Что же, отступите?
- Нет. И всё равно увижу Юлию Осиповну.
- Именно поэтому я застрелю вас завтра. Убирайтесь!
Запахнув полу халата, расхристанного словно расстёгнутая шинель на ветру, князь удалился, стремительно шаркая домашними туфлями, можно сказать - с неприличной для его возраста скоростью.
Наверху ждало короткое, но неприятное объяснение с женой.
- Что случилось, Иван Фёдорович? Ваш гневный голос отсюда был слышен.
- Досаждает один проходимец. Успокойтесь, дорогая, он больше не потревожит.
Она не поверила, но не стала возражать, а в сердце появилось нехорошее предчувствие.
Граф и князь стрелялись на рассвете, на левом берегу реки Сож. Формальные слова о примирении, сказанные для проформы скороговоркой, едва умолкли, как Паскевич крикнул: и речи не идёт, командуйте начало. С благородной дистанции в двадцать шагов он первым кинулся к барьеру. Его противник отвёл пистолет, отказываясь спешить с выстрелом, не повернулся боком, не прикрылся оружием.