- Айн... Айн... Айн-цвай-драй, - отсчитывали шаг унтеры, разворачивая ротные коробки лицом к обожаемому фюреру.
- Хайль Пестель! - кричали полковые командиры, проходя у крыльца.
- Зиг хайль! - орали солдатские глотки, а тысячи сапог складно лупили по брусчатке.
Вождь приветствовал их поднятием руки. Вечером отгремела салютация, по-русски - огненная потеха; праздник удался.
Иначе завершился день в брошенной столице - Санкт-Петербурге, а именно в Петропавловской крепости. На подёрнутые инеем булыжники кронверка солдаты вывели десяток арестантов в ручных и ножных железа́х. Заместо торжественных речей злоумышленники слушали ляйтера Расправного Благочиния, огласившего приговор и высочайший рескрипт.
- Пётр Иванович Борисов, двадцати шести лет, обыватель города Житомира, умышлял на убийство вождя державы, вызывался сам, дал клятву на совершение онаго и умышлял на лишение свободы главы Коллегии Государственного Благочиния; учредил и управлял тайным обществом 'Спасение республики'; приуготовлял способы на совершение сих злодеяний. Указом Расправного Благочиния от тринадцатого декабря сего года приговорён к повешенью.
- Мерзавцы! - изошёлся криком Борисов, влекомый к виселице парой солдат, по случаю празднества парадномундирных. - Революцию продали, утопили в крови! Падёт проклятие на головы ваши!
Голос прервался, удушенный тряпкою, а на голову смутьяна водружён был мешок; тело вздрогнуло раз-другой на верёвке и затихло.
- Барятинский Александр Петрович, двадцати восьми лет, отставной штаб-ротмистр и обыватель Тульчина, умышлял на убийство главы Вышнего Благочиния и приуготовлял способы на совершение сего злодеяния. Указом Расправного Благочиния от тринадцатого декабря сего года приговорён к повешенью.
Мрачный усатый кавалерист не огласил криками кронверк, молвил просто:
- История нас рассудит, господа.
С тем словом ступил на эшафот; тело дёрнулось его и упало, не удержанное слабой верёвкой. Двое солдат потащили Барятинского на исправную виселицу.
- Что ж это деется, Господи? - шепнул молодой, недавний рекрут.
- Известное дело, верёвка потёрлась от частой работы, - ответствовал бывалый солдат, прилаживая новую петлю. - Помню, Рылеева вешали, дважды срывался. Так что штыками докололи.
- Ду хаст штилльцушвайген! (6) Молчать! - рявкнул унтер, и бывший штаб-ротмистр беззвучно обвис в пеньковых объятиях.
(6). Тебя не спрашивают!
Далее расправный чин огласил приговоры остальным бунтовщикам, коим казнь в петле высочайшим рескриптом заменена на гражданскую с двадцатью годами каторги и вечным поселеньем в Сибири. Так что годовщина Революции декабристам запомнится.