Одна ошибка сказалась, когда османские орудия загрохотали первыми. В облаках пыли и дыма, заполнивших турецкие позиции, ни один Финист Ясный Сокол не рассмотрел бы, как их артиллерия снимается с передков и поворачивается дулами вперёд. Просто в один момент донеслось приглушённое бабаханье, среди мутной стены над позициями мелькнули вспышки наподобие зарниц при грозе, а в сторону бронеходов рванулись по воздуху зловещие чёрные точки.
Строганов заскрежетал зубами. Мусульмане стреляют плохо - облака золы и песка мешают их наводчикам. Но и нашим они не в помощь! Значит, артиллерия в этом бою не оправдает надежд. Но, по крайней мере - постарается, заявила пушка центрального бронехода, оглушительно рявкнув.
Железная кровля, разогревающая больше и больше с каждой минутой, сильно вздрогнула, будто по ней ударили кувалдой, уши заложило близостью выстрела, спереди заволокло пороховым дымом. И это только начало! Пушка палила, наверно, до двух раз в минуту, с обеих сторон доносилась столь же частое нестройное громыхание из других бронеходов, сзади ревели стволы единорогов, превращая горелую степь в игрище бога войны...
Строганов понял, что о каком-то управлении бригадой и речи быть не может, каждая сотня сама за себя. Самоход полз удручающе медленно, делая в час не более полутора вёрст, поминутно останавливаясь, видимо - для лучшего наведения орудия. Порой он застревал, даже на мельчайших подъёмах и неровностях, тогда пехотинцы наваливались на его корпус и прицепную тележку, проталкивая вперёд многопудовую и непрерывно палящую громадину. Но это пока татары не прорвались вплотную.
Пехота дала залп с полуверсты, успела дважды перезарядиться, ибо конникам пришлось преодолеть груду человечьих и конских трупов, что во множестве устилали степь после каждого залпа. Вразнобой бахали бортовые бомбарды, засыпая кавалерию дождём из картечи. Пушка опустила ствол, бросив артиллерийскую дуэль, и буквально вымела пространство перед машиной.
Но этого оказалось мало. Османы прорвались в прорехи между бронеходами. Русская пехота стала в кольцо, ощетинившись штыками. Но винтовка - не пика, в поединке с саблей всадника она здорово уступает. Вокруг железного островка воцарилось побоище. Страшные крики коней, получивших штыковые удары в грудь, одиночные выстрелы, вопли людей, разрубаемых на скаку и растоптанных копытами - всё это слилось в кошмарную какофонию... И длилось не более трёх-четырёх минут, показавшихся вечностью, пока набежавшее подкрепление не расстреляло всадников слаженными ружейными залпами.