Слёзы брызнули из моих глаз, и я не знала, чего в них больше — горечи от собственной слабости перед этим мужчиной или отчаяния от того, что он не во мне так долго.
— Отпусти! — всхлипнула я, подставляя сама свой рот под его алчные поцелуи и погружаясь в это безумие все стремительней и глубже. — Ненавижу тебя! Боже, как же я тебя сейчас ненавижу!
— Я знаю, — прохрипел Римман, и его рука соскользнула с моей груди и, отодвинув трусики, накрыла лоно.
Я вскрикнула, умом желая оттолкнуть его, потому что знала, что он найдет там. Я уже вся истекала для него. Едва пальцы Риммана погрузились в мои мокрые складки, он дернулся и, запрокинув голову, закричал. И непонятно, чего было больше в этом крике то ли торжества, то ли боли. Он опустил голову и прижался своим лбом к моему, вдавливая мой затылок в стену, не давая отвернуться.
— Ненавидишь меня, моя сладкая Ники? — зарычал он мне в лицо. — А ты знаешь, как я тебя ненавижу? Ненавижу за то, что хочу до исступления, до того, что себя теряю. Зачем ты только явилась опять и разорвала меня в клочья? Говоришь, шлюхами от меня несет? Так это потому, что я к ним сегодня и ездил. Решил, что буду тр*хаться до онемения, до изнеможения, пока не вытравлю тебя из своей крови!
Услышав это, я опять взбесилась и рванулась из его железных объятий с новыми силами. Но Римман только сильнее прижал меня, и его рот соскользнул к моему уху. Его зубы вцепилась в мочку, и новая судорога вожделения прошила моё тело, снова истребляя мое сопротивление.
— Не нравится слушать, да, Ники? Тебе хоть немного больно от того, что я собирался иметь других?
— Пошел ты! Пошел ты, Рим! — моё горло опять сжало рыдание.
— Пошел я, Ники?! Пошла ты! Потому что это ты отравила меня! Выпила всю мою кровь и заменила её собою. Хочешь знать, что ты сотворила со мной, принцесса? У меня не встал ни на кого! Мой гребаный член не хочет никого, кроме тебя! Мой долбаный рот хочет только твой вкус! Меня воротит от любого запаха, кроме твоего! Ты, мать твою, просто убила меня, Ники! Уничтожила меня для других!
Его пальцы двигались во мне властно и нежно, несмотря на то, что голос испепелял бешенством. Внутри все уже жестко сокращалось в преддверии оргазма, и я скрипела зубами, отчаянно сдерживая крик. Но Римман не собирался щадить меня. Его движения становились все настойчивее, и вскоре меня затрясло, и я закричала, оказавшись на самом краю. Но Римман резко убрал пальцы и зашипел мне в лицо.
— Хрена с два, Ники! Только вместе!
Рванув мои трусики, он мгновенно освободил свою плоть, и в следующую секунду я уже кричала от невыносимой наполненности им. Обвив его руками и ногами, я сама впилась в его губы и впитывала жесткие толчки его бедер и неистовые стоны в мой рот. Римман вторгался в меня везде — грубым поцелуем, жадными руками, каменной твердостью члена и каждым движение требовал все больше и больше моего тела и моей души. До тех пор, пока меня не осталось, я взорвалась, исчезая, и он впитал меня, вдохнул каждую частичку, зашедшись в долгом исступленном крике.