— Даже не представляешь, маленькая киска, как соблазнительно выглядишь — вся такая жалкая и сломленная, на полу, у моих ног. Да еще и с этим милым украшением на шее. Жаль, что мне нельзя воспользоваться тобой. Как бы мне ни хотелось, но бизнес дороже. А мой заказчик хочет тебя пока только для себя.
Я молчу и даже не хочу смотреть в его ядовито-желтые глаза. Не потому, что боюсь. Уже поздно бояться. А потому, что хочу показать ему, что он мне не ровня, чтобы даже удостоиться вообще хоть какого-то взгляда. И Вайоленс это чувствует. Резко наклонившись ко мне, он хватает меня за подбородок и поворачивает лицо в себе. Я опять его демонстративно игнорирую.
— Кажется, назвав тебя сломленной, я немного поторопился, — и он с силой сжимает пальцы, нарочно причиняя мне боль. — А я ведь предлагал тебе, глупая маленькая киска, играть по собственным правилам. Мы бы могли выиграть оба. А теперь ты просто чужая марионетка, ну, а я останусь при своем.
Я только кривлю губы в презрительной усмешке.
— Разве я тебе позволял прикасаться к моей собственности? — раздается позади Вожака знакомый до боли голос, который я уже никогда не рассчитывала услышать в этой жизни.
Мои глаза расширяются от шока, а Вайоленс злорадно смотрит мне глаза и шепчет:
— Да, теперь ты все понимаешь! — прежде чем отпустить мой подбородок и шагнуть в сторону.
Я смотрю. Смотрю. И не понимаю, как могу видеть того, кого вижу. Мой шокированный взгляд снова и снова цепко исследует мужское лицо с такими знакомыми, немного тяжеловатыми чертами. Зеленые глаза с коричневыми крапинками смотрят на меня с совершенно непривычным мрачным огнем и даже злостью.
— Ариман, — шепчу я.
Мой мозг кричит: «Но как? Как?». Но вслух я ничего не говорю, хотя все события уже выстраиваются в обжигающую в своем цинизме картину. Картину, которая на самом деле всегда была очевидной, но я не желала её видеть и признавать возможность её существования. Потому что если бы я поверила в такую возможность, то рухнуло бы последнее, что оставалось незыблемым от моего взорванного прежнего мира.
Тени не предают. Никогда. Такого просто быть не может. Они — неотъемлемая часть своего Хозяина, его вторая половинка души, приросшая раз и навсегда.
Моё состояние нельзя назвать шоком. Это полное разрушение. Теперь просто ничего больше нет. Если раньше были хоть руины прежней жизни, наполненные горькими воспоминаниями, то теперь — ничего! Абсолютная черная пустота, но не пустой лист, с которого начинают творить, а черная дыра, сжирающая с безумной скоростью все окружающее пространство.