А вскоре после смерти матери неладное случилось с отцом. Жара в то лето пришла тягучая, дурманящая, выматывающая до головокружения, до тошноты. Переворот случился, путч, ГКЧП. Отец не отходил от стоявшего на шкафу старого радиоприемника. Все слушал и слушал новости. Потом перестал есть. Не выключал приемник даже по ночам. Как-то Чпок с сестрой заглянули к нему в комнату. Он сидел в полутьме на стуле, обхватив колени руками, прислонившись к приемнику ухом, и глядел на Чпока с сестрой безумными белесыми глазами.
— Папа, может, поспишь? — робко спросила сестра.
— Это со мной говорят, со мной, ко мне обращаются, я должен слушать, чтобы ничего не пропустить, — тихо отвечал отец.
Сестра с испугу зарыдала. Наутро Чпок снова заглянул к отцу. Тот продолжал сидеть все в той же позе. Чпок собрался прикрыть дверь.
— Не закрывай, Чпок, — попросил отец. — Войдет наша собака, Тошка, и скажет, есть ли Бог или нет. Есть ли Бог или нет. Есть ли Бог или нет.
В тот день сестра вызвала санитаров. Когда отца увозили, он кричал:
— Чпок, они приехали меня убивать! Прыгай в окно!
Семья Чпока жила на последнем этаже пятиэтажного дома. Прыгать Чпоку не хотелось. Он сел на корточки и вжался в угол комнаты. Но спрятаться было негде.
Отец вернулся через пару месяцев. Он сильно изменился. Днем лежал на диване и глядел в потолок. А по ночам медленно бродил по квартире, держась за стены. Мир Чпока перевернулся вверх тормашками. Раньше отец был для него безусловным авторитетом. Он знал все, всегда и за Чпока. Чпоку не надо было принимать решения. Отец знал, что ему делать сегодня, завтра и после. Куда пойти и кем стать, когда Чпок вырастет. Даже на рыбалке отец знал, на какого червяка, какая и когда у Чпока клюнет рыба. Вся жизнь Чпока проходила в войне с этим знанием отца. И теперь оказалось, что его война была напрасной. Самый умный на свете человек оказался обычным психом.
— Теперь ты у нас глава семьи, — сказала Чпоку сестра.
Но Чпоку не хотелось становиться главой семьи. Ему просто хотелось сбежать. Куда глаза глядят. Окончательно, бесповоротно, чтобы всего этого не видеть. И вот сейчас, кажется, его час настал.
Изб силуэты темные проявились по сторонам дороги.
— Вот и Шкинь, — заприметил Чпок.
Где ж эта улица, Заветов Лысого? Старичок сегодня подарил школе пару незначимых медалек.
— Такой-то Порфирий Петропалыч, проживающий в селении Шкинь, Заветов Лысого, 17, безвозмездно преподнес в дар нашей школе то-то и то-то, — торжествующе провозгласила мужеподобная директорша по кличке Шиза.
Тогда-то Чпок и взял на заметку адресок, Заветов Лысого, 17. Чпок включил налобный фонарик и прочавкал по грязи к ближайшей избе. Наклонился к табличке на заборе. Она и есть, Заветы, только не 17, а 5. Недолго еще, значит, осталось. Выключил фонарик и снова захлюпал. Тишь сплошная, даже собаки не выли.