Муженек меж тем, стоя на пороге, кашлянул, напоминая, что следует поторопиться. Что же, не нужно злить новоявленного супружника почем зря, и я посеменила к выходу, ощущая себя копной сена, в которой копошился мышиный выводок. Юбки немилосердно шуршали, а поднять подол я боялась, памятуя о комментарии «папеньки».
Мы шли по коридорам, темным и неприветливым. Когда мои глаза смогли привыкнуть к сумраку, я стала украдкой осматривать убранство, к слову, небогатое: гобелены, побитые в неравном бою молью, вазы с таким слоем пыли, что там вполне можно высаживать рассаду. Похоже, здесь правило бал запустение.
Мой провожатый шел не оглядываясь, в полной уверенности, что я безропотно следую за ним. Подумалось: «Не буду его разочаровывать, поиграю пока в приличную девушку, глупую и милую». Хотя с «милой», как показало время, — погорячилась.
Тут же некстати вспомнилось, что мы как-никак молодые супруги, а на дворе — вечер, который, судя по закатному солнцу, увиденному из окна покинутой комнаты, вступает в свои права. Небо раскрашивалось во все цвета от лазури до индиго. Следовательно, скоро наступит и ночь, та самая, первая брачная. Сразу стало как-то нехорошо. Вспомнился Лихославский и полет из окна.
Опыт прерывания настойчивых постельных намеков и действий, таким образом, вроде как имелся, но повторять его желания не было. Навряд ли найдется еще один сумасшедший алхимик, который решит спасти мне жизнь. А посему сделала мысленную пометку: «Держаться от всяческих окон и витражей подальше».
Голова начала соображать, как избежать выплаты по супружескому долгу. Два классических варианта: слезы вместе с мольбами или поведение в стиле «совсем блондинка», когда тычешь пальчиком в твердое мужское достоинство, невинно вопрошая: «Ой, какой смешной, а он что, еще и шевелится?» Остановилась на втором, потому как, подозреваю, к слезам этот гордый тип морально приготовился, а вот к глупости — скорее всего нет. Она, бестолковость, как сосед с перфоратором утром в выходной, — всегда неожиданная.
Пока я размышляла, мы добрались до гостиной. Здесь было больше света и меньше запустения, что было заслугой дородной женщины в белом чепце и фартуке. Служанка протирала пыль, наводя порядок, при нашем появлении она повернулась и сделала книксен.
— Простите, господин, мы не думали, что вы вернетесь столь рано…
Дракон устало махнул рукой, разрешая женщине выпрямиться.
— Ничего, Алоизия, распорядись, чтобы подготовили спальню. Сегодня был тяжелый день.
«А ночь будет еще тяжелее», — мысленно завершила его короткую речь. Не знаю, как Арий, но я без боя сдаваться не планировала. Дракон между тем продолжал давать распоряжения: