— Запомни, стерва, раз и навсегда: еще раз попытаешься меня убить, и никто в этом мире даже трупа твоего не найдет.
Противница лягалась, царапалась, извиваясь, но молчала. Наконец она прошипела:
— Я тебя все равно уничтожу!
Ее тело начало менять очертания.
Скатившись с Ликримин, я — участница действа — задом начала отползать, а полудраконица-получеловек — оскалившись раззявленной пастью — наступать. Вот она подошла ближе, ее уже не совсем рука, а скорее покрытая чешуей лапа с когтями потянулась к шее. Она приподняла меня над полом:
— Арий мне это простит, — прошипела она, — я сумею убедить его, что все произошло случайно: мы стояли на балконе и мило беседовали, а ты оступилась и, нечаянно перегнувшись через перила, упала и разбилась…
— Он не поверит, — мой голос был сиплый, как у баяна с порванными мехами.
— Поверит, поверит, моя дорогая, я умею быть убедительной, особенно после бурной ночи. Арий тем и хорош, что слишком честный, он и представить себе не может, насколько мы, женщины, коварны…
С этими словами она распахнула балконную дверь, и мое тело полетело вниз…
Пока я наблюдала картину, в голове успела мелькнуть мысль: «Почему мне так фатально не везет на полеты из окон и иже с ними?»
Видение исчезло, воздух вновь стал обретать прозрачность, а в душе поднималась волна ярости: эта стерва, сидящая передо мной, только что меня убила. Графиня, ни о чем не подозревая, аккуратно поставила чашку, солнечный блик пробежал по лезвию ножа.
— Даже не думай! — Я сама не узнала свой голос. Было такое ощущение, что от него может расплавиться броня. А в душе уже все кипело. Злость буквально застила глаза, требуя выхода. Было одно желание — стереть с того, что еще недавно было миловидным лицом, ухмылку заведомой победительницы.
Руки стали наливаться огнем. Языки пламени, плясавшие на открытых ладонях, я воспринимала как нечто само собой разумеющееся. Захотелось собрать сгусток жара побольше и кинуть прямо в Ликримию.
Противница испуганно вжалась в спинку кресла, когда я, сама не осознавая как, начала закручивать на ладонях огненные торнадо.
— Я признаю свое поражение, — прошипела драконица. Ее глаза расширились от ужаса, и она, тихонько поскуливая, начала вставать, а потом и пятиться к балкону. Боком подходя к двери балкона, аккуратно, не спуская с меня взгляда, нажала на ручку и так же плавно переступила порог, а потом, резко оттолкнувшись уже не ногами, лапами, прыгнула вниз.
Спустя пару мгновений в небо взмыл фиолетовый дракон.
— Кесс, успокойся, успокойся, Кесси, иначе сила выжжет тебя дотла! — Крик Фира проникал в сознание как сквозь вату, мне не хотелось его воспринимать, но пытавшийся меня дозваться был настойчив. — Приди в себя! Вспомни о том, что тебя успокаивает: о доме, семье, отдыхе, я не знаю, море…