Бренди залилась краской.
— Нет! Это в нашей церкви!
Дразнить девчонок — в этом Дог был мастер, чувствовал себя как рыба в воде.
— Да? — сказал он, с трудом удерживая строгое выражение на лице. — Тогда почему ты покраснела? Сердца церковных мальчиков разбиваются так же легко, как и наши грешные, ты знаешь. Уверен, ты оставишь позади сотни павших.
— Нет, — запротестовала Бренди, — не сотни…
— Только одного? — хитро спросил Дог.
Бренди взглянула на меня, ища поддержки, и я засмеялась.
— Я так и знала, что у нее на примете кто-то есть.
— Вы просто ужасные, — сказала Бренди, хотя не выглядела сильно расстроенной. — Могу я пойти и занять столик?
— Конечно, — ответила я, продолжая смеяться. В тот момент, когда Бренди вошла в ресторан, игривая манера в поведении Дога исчезла.
— Ну, мне надо идти, — сказал он и начал отворачиваться.
— Погоди, Дог, я… — Он посмотрел на меня, но я растерялась. Что я могла сказать? Сожалею, что спала с женихом его сестры? Мне очень жать, что я лгала им всем и разбила ее сердце? Разве можно просить прощения за такое? — Рада была тебя повидать, — наконец выдавила из себя я.
— Я тебя тоже, — сказал Дог, хотя это прозвучало неубедительно. Он кивнул в сторону ресторана. — И ее. Надеюсь, она хорошо проводит время.
— Я тоже. Она это заслужила, что бы там ни происходило.
Дог снова попытался уйти, но мои последние слова заставили его остановиться.
— Как ее мать?
Я пожала плечами.
— То лучше, то хуже. Все неустойчиво… иногда кажется, что все безнадежно, иногда — что нет никаких изменений. Это разрушительно для всех… Просто всего нельзя учесть, понимаешь? Сейчас ей стало получше, но путь к этому улучшению для всех был очень тяжел. Мы не знаем, что будет дальше, и поэтому стараемся держаться, как можем. Я пытаюсь помочь, но сама не знаю… Не думаю, что этого достаточно. Но что будет достаточным? — Я резко оборвала свою речь, поняв, что заговорилась.
Дог ничего не ответил, но несколько тяжелых мгновений сверлил меня темными глазами. Потом он перевел взгляд на Бренди, которая разговаривала с хозяйкой ресторана, и вернулся ко мне.
— Ты неплохой человек, Кинкейд, — тихо сказал Дог и после этого ушел.
Ну и ну. Скажи он что угодно другое, я удивилась бы меньше. Я не раз вела с Догом воображаемые беседы и в лучшем случае рассчитывала на холодную вежливость, но даже это было как ставка сто против одного. Гораздо чаще я представляла себе, как он говорит мне ужасные, обидные слова, которые я заслужила. Втайне я мечтала о том, чтобы он простил меня и мы снова могли стать друзьями, но на самом деле я считала себя недостойной прощения. Я наблюдала, как уходил Дог, а потом из дверей ресторана высунулась Бренди и позвала меня, говоря, что у них есть свободный столик.