— Угу.
— Я полотенца положу и, если не побрезгуешь, могу тебе свою футболку и штаны дать. Не новые, но чистые. Сам стирал.
— Спасибо, — организм напомнил о себе, и меня опять ощутимо тряхнуло, выводя из ступора.
В ванной я сидела долго, пока кожа не покраснела, и тепло не пробрало до самых костей. Когда вышла, Красный был в квартире уже один, и пахло чаем с травами так, как его обычно заваривала баба Нина.
— Садись. Буду чаем тебя поить, — парень выглядел уже заметно лучше и улыбался, сверкая на меня голубыми глазами.
Сейчас, когда лицо уже не было таким помятым и опухшим, сходство с бабой Ниной стало очевидным.
— Ты, может, скажешь, как тебя зовут? — спросила я. — А то как-то неудобно выходит.
— Неудобно на потолке спать. А меня Семен зовут, — оскалился парень.
На самом деле он был явно моложе, чем мне показалось вначале. Максимум лет восемнадцать.
— А ты, когда я пришла, меня за кого принял? — я с наслаждением хлебала чай.
Семен покраснел, как девица на выданье, даже уши заполыхали.
— Да я, дурак, размечтался… Ну, мы вчера, как ты поняла, нахренячились до коматоза. Днюха у меня была. Ну, так вот, тут девчонки тоже были. Разные. Вот я и подумал, что, может, мы с тобой того… — совсем тихо сказал он.
— И что? Типа, мне так понравилось, что я решила за добавкой вернуться? — фыркнула я.
— Ага, — я не смогла сдержать хихиканья, а Семен, пару раз покосившись на меня обиженно, тоже расплылся в широкой улыбке. — А вдруг! Может, я, когда в умате, такой любовник, что меня забыть нельзя.
Я уткнулась в кружку с чаем, уже откровенно закатываясь, да и сам Семен не отставал.
— А потом я рассмотрел тебя, — всхлипывая, продолжил он. — Понял, что мне так не могло повезти. Не в этой жизни, ага.
— Ой, ладно, не прибедняйся! Ты симпатичный парень.
— Да-а-а? — хитро сверкнул на меня голубыми глазами парень.
— Точно. Верь мне. Только больно молодой для меня, — сразу решила установить границы я.
— О, я смотрю, что из вас уже песок просыпается, тетенька, — хохотнул парень. — Тебе сколько лет-то?
— Сколько надо, тебе знать не надо.
— Ясно, — сразу погрустнел он. — Ты тоже предпочитаешь взрослых дядечек при тачках и бабках.
Слова Семена неожиданно вызвали такое отчетливое воспоминание о Рамзине, будто он сидел напротив и яростно сверкал на меня своими темно-карими зеньками. У меня аж мороз по коже прошелся, который в следующую секунду обратился влажным жаром. А тело вдруг отозвалось таким острым спазмом внизу живота, что я даже зубы стиснула.
— Эй, ты чего зависла? — тронул меня за плечо Семен, и я вздрогнула.