– Ш-ш.
Музыка. Какая-то опера. Звук шершавый, скверный. Граммофон.
Стэнтон посветил фонариком в коридор.
На стенных крючках сестринские чепчики. Инвалидное кресло, каталка. Двери по обеим сторонам коридора. Из одной, приоткрытой, полоса неяркого света.
Поддерживая Маккласки и стараясь не греметь сумками, Стэнтон медленно крался по коридору. В приоткрытую дверь он увидел молодую медсестру за столом. Удачно, что она поклонница оперы.
Стэнтон вдруг понял, что смотрит на живую душу, которая умерла за десятилетия до его рождения. Поистине, еще никто с подобным не сталкивался.
Девушка поерзала на стуле. Почему-то хотелось рассмотреть ее лицо, первое лицо из нового мира. Из старого мира. Но девушка не доставила этого удовольствия, не обернулась; подперев рукой подбородок, она сосредоточенно читала. Стэнтон с Маккласки двинулись дальше.
Разумеется, планировка особняка во всем отличалась от планировки дома, по которому час назад они пробирались, но ориентация по сторонам света не изменилась, и Стэнтон знал, где выход на улицу.
Все было спокойно. Граммофон стих, временами откуда-то издалека доносился стон или вскрик. Похоже, на первом этаже была только дежурная сиделка.
Стараясь действовать быстро, но бесшумно, Стэнтон отыскал выход.
Он уже хотел взяться за ручку, когда дверь вдруг распахнулась. На пороге стоял человек с аккуратной бородкой, в цилиндре и фраке. Неожиданная встреча его несказанно удивила.
Холодный ночной воздух одарил находчивостью.
– Матушке стало гораздо лучше, – по-английски сказал Стэнтон. – Я думаю, ей нет нужды оставаться здесь на ночь.
Подхватив Маккласки, он миновал опешившего человека, спустился с крыльца и зашагал по улице.
Солдат в чистом поле, обремененный раненым товарищем и тремя вещмешками.
Требовался извозчик.
Он нашелся быстро. Район верфей, в который Стэнтон и Маккласки приехали около часа назад, больше не выглядел бедным и обветшалым.
Уже на соседней улице Стэнтон увидел пролетку, высадившую пассажира, и потащил к ней Маккласки, еле-еле перебиравшую ногами. Вдруг ожгла мысль, что юбка ниже колена, в которой еще час назад профессор выглядела глубоко консервативной старомодной матроной, сейчас смотрится непристойно.
– Пера! – крикнул Стэнтон вознице, подсаживая Маккласки в освободившуюся пролетку. – Отель «Пера Палас». Гран-рю-де-Пера.
Он совсем не знал турецкого, однако накануне поднапрягся и выучил названия всяких городских мест.
Извозчик и без того знал, куда ехать. В Константинополе было не так много отелей для чужаков, и все они сгрудились на пятачке Европейского квартала.