– Обыщи его, – затем повернулся в мою сторону и добавил: – Ты ведь не возражаешь?
– Не возражает, – заржал звериным рыком бугай, и, спрятав пистолет за ремнем сзади, придвинулся ко мне.
И я, разумеется, не возражал.
Бугай быстро и тщательно меня обшманал, даже заставил снять ботинки, и, не побрезговав, залез своей пятерней в трусы.
– Ты еще в задницу залезь! – не подумав, брякнул я.
– Если нужно будет, и фонариком подсвечу, – ответил он и мотнул головой в сторону. Я увидел стоящий на полу здоровенный галогеновый фонарь и поспешил закрыть рот, как бы он не воплотил свое обещание в жизнь.
Закончив с обыском, бугай грубо меня оттолкнул и сказал старшему:
– Все чисто.
Тот сильно растягивая слова в своей манере, в задумчивости произнес:
– Вижу, ты не врешь.
– А какой смысл? Все равно бы всю душу вытрясли.
– Понимаешь, – противно ухмыльнулся он. – Одевайся.
Так и хотелось зарядить ему по зубам, но присутствие «качка» оградило меня от необдуманного поступка. Пусть скалится крыса. Как-нибудь встретимся один на один, обещал я себе, завязывая шнурки на ботинках.
– Я дал слово. Собирай свои манатки и отчаливай, – словно почувствовав мое настроение, вдруг произнес он. – И не вздумай устраивать засады. В следующий раз все может обернуться для тебя гораздо серьезнее.
– В следующий раз я буду с тобой нежнее! – опять заржал бугай и тут же заткнулся под неодобрительным взглядом «босса», превратившись в неподвижного «истукана», кем он, по сути, и являлся.
Гордо, как и подобает настоящему егерю, я собрал в мешок рассыпанные по полу вещи. Закинув его за плечи, повернулся к дуболому:
– Оружие верни.
Он послушно, с молчаливого согласия старшего, снял автомат с плеча и протянул мне.
– Ты что, к войне готовишься? – спросил въедливый азиат, наблюдая за моими сборами.
Я игнорировал его вопрос, вместо этого напомнил запамятовавшему бугаю о пистолете.
– Пистолет тоже.
Тот с явным сожалением протянул мне ствол.
Когда все мои вещи были возвращены, а дорога к отступлению открыта (хотя я лично не считал это отступлением), я вышел из комнаты, бросив на прощание:
– До встречи!
– Лучше не надо. Доверься обонянию, егерь. Держи нос по ветру, – откликнулся он.
При этих словах опять что-то колыхнулось в голове и тут же погасло, как неожиданный порыв ветра, что заставил ударить в закрытый наглухо ставень сухую ветку давно умершего дерева. Я даже обернулся и переспросил, будто не расслышал напутствия наглого хлыща:
– Что?
– Иди-иди, – отмахнулся обыскивавший меня верзила; главарь наемников и вовсе не обратил внимания на мое последнее слово. Мною больше не интересовались, но что-то важное, тем не менее, произошло. Что именно, я еще не понимал.