| The floor, the ceiling, and the side, are all awry. | Все перекошено - пол, потолок, переборки. |
| 'Oh! so my conscience hangs in me!' he groans, 'straight upwards, so it burns; but the chambers of my soul are all in crookedness!' | "Вот так же и совесть моя висит во мне, - стонет он, - прямо вверх устремлено ее жгучее пламя, но искривлены все приделы моей души". |
| "Like one who after a night of drunken revelry hies to his bed, still reeling, but with conscience yet pricking him, as the plungings of the Roman race-horse but so much the more strike his steel tags into him; as one who in that miserable plight still turns and turns in giddy anguish, praying God for annihilation until the fit be passed; and at last amid the whirl of woe he feels, a deep stupor steals over him, as over the man who bleeds to death, for conscience is the wound, and there's naught to staunch it; so, after sore wrestlings in his berth, Jonah's prodigy of ponderous misery drags him drowning down to sleep. | Как человек, который после пьяного ночного пиршества торопится к своему ложу, хоть голова у него еще кружится, а уже укоры совести начинают запускать в душу стальные крючья вроде тех шипов на упряжи римского скакуна, что тем глубже впиваются ему в грудь, чем сильнее рвется он вперед; подобно этому человеку, который в мучительной дурноте мечется у себя на постели, моля Бога, чтобы Он даровал ему небытие, покуда длится это жалкое состояние, и наконец среди водоворота мук чувствует, как его охватывает глубокое оцепенение, подобное тому, в какое погружается умирающий от потери крови, ибо больная совесть - это та же рана, и ничем нельзя унять кровотечения; вот так и Иона, проведя на своей койке долгие мучительные беспокойные часы, наконец под тяжестью чудодейственного страдания погружается в зеленые глубины сна. |
| "And now the time of tide has come; the ship casts off her cables; and from the deserted wharf the uncheered ship for Tarshish, all careening, glides to sea. | Но вот наступило время прилива; отданы швартовы, и от безлюдной пристани, сильно кренясь, отваливает судно и уходит в море, взяв курс на Фарсис. |
| That ship, my friends, was the first of recorded smugglers! the contraband was Jonah. | Это был первый в истории контрабандистский корабль, друзья мои. И контрабандой был Иона. |
| But the sea rebels; he will not bear the wicked burden. | Но море восстает, оно не желает нести неправедный груз. |
| A dreadful storm comes on, the ship is like to break. | Разразился ужасный шторм, он грозит разнести корабль в щепы. |