– Пойдем, Ниночка, он скоро сам всё поймет, мы всё ему сказали, что должны были. Пойдем, ну его, в самом-то деле.
Она неохотно подчинилась, дала наконец себя обнять. Калюжный взялся за ручку коляски, развернул и ее и Нину. Мальцов уперся взглядом во вздрагивающие Нинины плечи, понимал, каково ей, гордячке, потерять лицо перед бывшим мужем. Инспектирующие даже не заглянули в траншею – не за тем приходили, они уже брели прочь, рука Калюжного ласково гладила Нинины волосы, он что-то ободряющее шепнул ей на ушко. Нина снова вскинула плечи, сбросила его руку, повернула голову назад и посмотрела на Мальцова долгим мстительным взглядом; слёзы непроизвольно катились по лицу, губы подрагивали, словно она насылала смертельное заклятие, в воспаленных глазах плескалась звериная ярость.
– Ты, ты – предатель… Запомни, я тебя уничтожу, мокрого места от тебя не останется, шут гороховый, – прошипела она, сомкнула усилием воли губы в нитку, отвернулась и пошла, неестественно выпрямив спину и вскинув голову.
Мальцов стоял, как вылитый из цемента, каждый мускул тела напряжен; он выдержал ее взгляд, а тут не стерпел, бросил ей в спину:
– Ни дочь, ни Крепость я вам не отдам.
Нина как-то странно дернулась, словно схватила плечом стрелу, но не повернулась и не ответила. Пошла быстрым спортивным шагом, гневно размахивая руками, всем своим видом напоминая напуганную цаплю, готовящуюся к стремительному взлету. Калюжный поспешал за ней, толкая коляску, в которой безмятежно спала дочь Мальцова. Мальцов не увидел ее – не сложилось, слишком яростной и быстрой получилась эта отвратительная стычка.
Понятно, что стало не до работы. Он наскоро собрался, покидал шанцевый инструмент в раскоп, закрыл щель листом фанеры. Думал о том, что принял сейчас черную метку, теперь оставалось только одно – действовать на опережение. Дома позвонил в полевой комитет, поинтересовался насчет открытого листа. Председателя на месте не застал, но молодая аспирантка подтвердила: лист выписан, на днях его отошлют по почте.
– Погодите, – взмолился Мальцов, – завтра буду в Москве, сам заберу.
На следующий день первым автобусом выехал в Москву.
– Что у вас там случилось? – спросил председатель полевого комитета в ответ на приветствие.
– Что вы имеете в виду?
– Иван Сергеевич, сегодня позвонили из министерства культуры, просили не выдавать вам открытый лист.
– И?..
– Я сказал, что лист подписан и выслан вчера по почте, о чем имеется запись в регистрационном журнале. Так что случилось, Иван Сергеевич?
Бессменного председателя полевого комитета Антона Павловича Шерлова, уважаемого всеми ученого-античника, Мальцов знал все двадцать с лишним лет, что занимался раскопками.