– Карты должны были сохраниться ещё от первопоселенцев, – возразила Дарья.
– Я излагаю то, что выудила из телепрограмм. А судя по ним, аксоргиане безоблачно здоровы и счастливы. Всё, чего они боятся – это небо, земные шпионы и контрабандисты.
– Какие контрабандисты? – недоуменно переспросил Игорь. – Ведь у них, кажется, одно государство.
– У них вообще нет такого института, как государство. Но аксоргиане помешаны на искусстве, и предметы земной культуры котируются у них очень высоко. Во всех детективах действует тайная организация, ведущая нелегальную торговлю с Землёй.
Игорь и Дарья вытаращили глаза.
– Вот-вот, – усмехнулась Анна. – Жуткие негодяи, бандиты, предатели, гадские гады. Их, разумеется, побеждают доблестные полицейские и герои-патриоты из Союза защиты свобод. Есть у них и такое добровольное общество.
– Может, они выдумывают себе врагов от слишком пресной благополучной жизни? – предположила Дарья. – Обычная тяга к риску и острым ощущениям.
– Никогда не могла понять, как можно любить риск и острые ощущения, – заявила Анна.
– Мгм-м… – сказал Игорь.
– И я не могу утверждать определённо, что истории о контрабандистах – выдумки. Если Аксорг сто семьдесят восемь лет не контактирует ни с одной из планет Содружества, то откуда, в таком случае, здесь известны музыка Атшери Тай или скульптуры Шергилона?
Игорь негромко присвистнул.
– И ещё странное табу есть у аксоргиан. Я не встретила ни одного упоминания о естественной смерти. В детективах погибают в драке. В парочке мелодрам то старушка, то оглохший герой, то героиня с разбитым несчастной любовью сердцем романтично уплывают в пучину моря. И всё. В целом всё это оставило у меня смутное впечатление недосказанности, тайны, о которой все знают, но стыдятся говорить вслух. Итак, внедрение возможно, контакт нежелателен и нецелесообразен. Пока всё.
– Сможем ли мы прожить на Аксорге год? – спросила Дарья.
Анна вскинула голову.
– Тот звёздный кордон?
– Да. Нас обстреляли.
– Так.
– Мы остались без аутспэйс-связи, без лид-капсулы и без половины хлорофилловых плёнок. Воздуха у нас на неделю. На регенерацию «Литте» нужно месяцев десять.
– Что ж тогда спрашивать? – Анна села, поджав коленки. – Сможем, куда мы денемся. Вы сойдёте за бродячих художников. У Игоря и вид вполне богемный. С деньгами как-нибудь выкрутимся, можно будет продать пару картин.
– А ты? – спросил Игорь. – Если там нет больных…
– И инвалидов. Да, я буду выделяться.
Дарья взяла её за плечи.
– Тебя только это беспокоит?
– Ещё… Я не смогу взять с собой кибера. Он нас засветит. А без него я совсем недееспособна.