Наконец-то первые руны стали видны настолько отчетливо, что я смогла прочесть их. Ну же, мне было необходимо, чтобы случилось еще что-нибудь, лишь тогда я сумею прочесть остальное.
— В мире не должно быть таких тварей! Неправильных! Страшных! Уродливых! — взвизгнул Серафим, рассматривая кривые пятисуставные лапы и раздутые ноздри.
— Не должно, — поддержала я его. — И еще эти твари, которых не должно быть, не должны бегать за мной целой стаей.
Как только я сказала про стаю, еще несколько уродливых морд высунулось со стороны капустного поля. Два злотыша выбрали своей целью Серафима, уж не знаю, что руководило их поступком.
И тут еще несколько рун проступило на свитке. Я, конечно, хотела опасную ситуацию, но не такую же! Впрочем, дареному коню в зубы не смотрят.
— Нутий, настал твой черед! — выкрикнула я первую героическую фразу, которая пришла мне в голову, и уткнулась в свиток.
«…и откроет тайны лишь тому…»
Размахивая руками, словно намереваясь взлететь, Серафим бегал кругами. Нутий потрясал огромными кулачищами, нанося удары по плоским носам мерзких тварей из Черного мира.
— Нет, о нет, сделайте же что-нибудь! Пусть случится что-то, что спасет меня! — причитал Серафим.
Нутий пнул ногой камень размером с футбольный мяч. Пролетев несколько метров, камень остановил стремительное наступление еще одного злотыша, вылезавшего со стороны капустного поля.
На свитке проступило еще несколько рун.
«…кто сможет прочесть эти руны».
Или составитель свитка обладал специфическим чувством юмора, или он просто хотел от души поиздеваться. Хотя это же писали гоблины, у них с юмором тяжеловато, а издеваются они, выворачивая суставы. Выходит, текст был составлен со всею серьезностью.
Еще несколько злотышей высунулось из-за кочанов капусты, Нутий направился к ним, а Серафим дернулся к своей тачке.
«Итак, знай, о читающий, в этом свитке указано…»
— Трус! — сквозь зубы пробормотал Нутий.
— У меня душевная травма! А помочь я все равно не смогу, им нужна Бунталина. Она сама так сказала. Я ее люблю, но не могу препятствовать ее развитию как личности. — Серафим запрыгнул внутрь тачки, взревел мотор, мощная тачка легко выскочила из канавы, и талантливый актер умчался прочь.
Так красиво меня еще никогда не бросали. Помню, один молодой князь, ухаживавший за мной, однажды опознал меня по развешанным повсюду плакатам. Тогда он кричал вовсе не о развитии личности. Потом я подожгла его карету, но к делу это вовсе не относится.
Еще несколько злотышей вылезло к нам. Мне начало казаться, что на поле растет вовсе не капуста, а злотыши, которые уже поспели. И теперь кто-то неведомый собирал этот урожай и выбрасывал его прямо на дорогу.