«Как же всё славно с этим сучонком Михайловым вышло, – размышлял Леонид Донатович, любуясь формами своей двадцатилетней содержанки. – Даже ничего делать не пришлось, сам всё отдал. Секретарша его – молодец, отработала аванс на сто процентов. Жаль, в живых её было не оставить, уж больно много знала, а так достойный был бы экземпляр для коллекции». Каралис любил окружать себя красивыми женщинами. Ему было уже под семьдесят, но он вполне мог дать фору молодым. Женщины обожали его, ну или так, по крайней мере, ему казалось.
У Каралиса были холодные серые глаза и лишённое всякого выражения лицо. Все чувства выражал его голос. В школе у него всегда были пятёрки по русскому языку, но, тем не менее, он так и не избавился от прибалтийского акцента. Чем больше расстраивался Король, тем заметнее был у него акцент.
В далёкие 90-е не было людей, которые осмелились бы противоречить самому Кара Леоне. Все предприниматели на его территории исправно платили дань, и только эти два сопляка – Михайлов и его дружок – отказались вести дела с Королём. Михайловского дружка ребятки Каралиса тогда быстренько «замочили», а до самого Михайлова руки не дошли. Леонид Донатович менял страны, бизнес, партийную принадлежность, но всё это время вынашивал план мести. И вот, наконец-то, удача улыбнулась ему. Все активы олигарха – теперь его!
Каралис довольно зажмурился и закрыл глаза. Что сегодня Люська вытворяла в постели! Замечательная всё-таки девочка! Надо будет какой-нибудь конкурс проспонсировать, сделать ей приятное, пускай будет Королевой красоты. В конце концов, у каждого короля должна быть королева, а не табун проституток, как у этого недоноска Михайлова. Впрочем, этого табуна у него уже завтра не будет, собственно, как и всего остального. Король ухмыльнулся от удовольствия. Из сладкой полудрёмы его вывел звонок по мобильному телефону. Звонила его личная секретарша из офиса. Каралис взглянул на часы и поморщился. Ещё только десять часов, до одиннадцати он просил его не беспокоить.
– Да, я слушаю, ну что там? – недовольно проворчал он в трубку.
– Извините, Леонид Донатович, что беспокою, но тут случилось нечто непредвиденное, бухгалтер срочно просит подъехать.
– Хорошо, сейчас буду, – бросил Каралис, выругавшись про себя. – Кретины! Ничего не могут сами решить. Поувольнять всех к чёрту без выходного пособия! А вот Люську поощрить нужно не забыть, так старалась сегодня девка.
Сергею Сергеевичу опять снился тот же самый сон. Этот сон мучил его давно, хотя, к огромному счастью, видел он его крайне редко. Хорошо разыгранный спектакль повторялся всякий раз, когда в его жизни случалось что-то ужасное. И вроде бы было всё то же самое, но всегда с какими-то новыми деталями. Маленький Серёжа Михайлов один в родительской квартире, и вдруг появляется Нечто, которое давит, нападает, зловеще ухмыляется, одежда Нечто шелестит. Постановка, как говорится, достоверна и чудесна, автор сценария – опыт, режиссёр – чувство страха. И вот уже нет никакого спасения от этого Нечто, он сейчас задушит, погубит, и всему конец. Здесь обычно Михайлов просыпался в холодном поту и больше уже не мог заснуть. Но в этот раз сон, как ни странно, продолжался. Совсем рядом с собой Сергей увидел маму, такую, как он запомнил её, когда был ребёнком, – с роскошной косой, огромными чуть грустными глазами, и даже ощутил замечательный аромат её духов, который он не перепутал бы ни с каким другим. Мама наклонилась к сыну и ласково сказала: «Ничего не бойся! Все твои страхи – пустые! Никто и ничто не может испугать тебя!» На этом моменте Михайлов проснулся. В палате витал стойкий аромат так хорошо знакомых ему духов. Прямо перед ним на стуле, обтянутом тёмной кожей, сидела совсем молодая женщина, как две капли воды похожая на его мать в юности. Поверх лёгкого шифонового платья на плечи был наброшен больничный халат, который она всё время поправляла, пристально глядя на олигарха. Сергей даже зажмурился, думая, что он всё ещё спит. Снова открыв глаза, он обнаружил, что видение не исчезло. Более того, незнакомка заговорила: