– Нет, после еды вредно спать, так и потолстеть недолго, – заметила девушка.
– Ох, Риночка! – с притворным ужасом воскликнул Михайлов, обняв Арину и запустив руку под полотенце, – как ты потолстела, у тебя ниже спины даже кости не прощупываются!
– Серёжа, там, где ты щупаешь, костей отродясь не наблюдалось! – смеясь, ответила Арина. – Мне приятно, конечно, но можно я пойду, посплю часок-другой? Мне нужен отдых, и тебе, кстати, тоже. Разница во времени с островом ощутима.
– А после того, как ты проснёшься, я могу надеяться увидеть восточный танец в твоём исполнении? – с сожалением убрав руку, спросил Михайлов.
– Прямо здесь, что ли, танцевать? – удивлённо спросила Арина.
– А почему бы и нет? Обстановка соответствующая. Я даже кальян по Интернету заказал. Вот стоит, принесли, пока мы были на прогулке.
– Кальян? Ты что, будешь курить? – ещё больше удивилась Арина.
– Нет, конечно, это для создания правдоподобной обстановки. Женя Татищев собирается в следующем сезоне «Хануму» ставить, вот ему и отдам, наверное.
– Серёжа, по-моему, в тебе погиб великий режиссёр, – с иронией сказала Арина.
– И очень хорошо, что погиб, потому что сейчас режиссёрам, как и всем творческим людям, живётся несладко, к сожалению.
– Особенно тем из них, кто не получает грантов из фонда Михайлова, – невозмутимо продолжила Арина.
– Даже им, Арина, приходится иногда очень тяжело! Сознайся честно, ты хочешь получить грант на исполнение танца? – смеясь, предположил олигарх.
– Было бы неплохо, конечно, – также смеясь, ответила Арина, – но сгодятся в качестве спонсорского взноса и те две тряпочки из бельевого магазина по пятьсот долларов каждая.
– Здорово, что ты о них помнишь. Это одежда для следующего домашнего спектакля, нужно будет продумать антураж…
Арина послала Сергею воздушный поцелуй и отправилась в одну из многочисленных комнат номера – спальню.
Рина мгновенно уснула. Ей приснилось какое-то странное место – как будто это был вход в кинозал. Вместо контролёров-людей у входа в помещение стояли какой-то крокодил и дама со страусиным пером в причёске.
Рядом с крокодилом, как у Эдуарда Успенского в книжке про Чебурашку, стояла табличка «Возраст пятьдесят лет. Кормить и гладить разрешается». Вид у крокодила был достаточно мирный, он бродил вокруг входа в кинозал и весело напевал детскую песенку: «На прогулку выходил наш любимый крокодил!» Присмотревшись, Рина поняла, что на входе в зал надпись «Дуат», то есть египетский загробный мир.
«Если это дуат, – думала она во сне, – значит, женщина со страусиным пером – это богиня Маат, богиня истины, правосудия и гармонии, дочь бога солнца Ра. В её функции входит взвешивание души умершего на чашах весов, уравновешенных её страусиным пером. А тогда кто же этот крокодил? Себек или Собек? Кажется, так. Бог с головой крокодила».