Внизу, казалось, прямо под ними, грохотал прибоем суровый океан; вверху, прямо над ними озарялась таинственным светом полноликая луна. Физически и душевно оголенные, эти двое восставали между двумя – земной и небесной – стихиями, покорные своим желаниям, своей любви и «кресту своей жизни».
И опять, как и в прошлую ночь, проведенную на шлюпке, оба они были жадными, неутомимыми и бесстыжими в своем стремлении взять друг от друга все, на что только способна человеческая фантазия и человеческие силы.
– А ведь, кажется, не зря это плато, на вершине Марсовой скалы мы назвали жертвенником, – молвила Маргрет, когда, уже приодевшись, чтобы не простыть на леденящем океанском ветру, они вновь улеглись на свою моховую постель.
– И кого будем приносить в жертву?
– Очевидно, меня, – игриво коснулась губами его губ. – В жертву твоей страсти.
– А меня – твоей, – почти счастливо улыбнулся Рой.
– …И вот мы лежим на жертвеннике, принесенные в жертву друг другу, на этом мрачном, убийственном острове, на который, возможно, и нога человеческая до нас не ступала. Нас высадили сюда на гибель, а нам хорошо, мы счастливы; мы верим в жизнь и радуемся этой жизни. А что касается страсти… Можно, я скажу, как думаю?
– Хоть раз в жизни именно так и нужно сказать.
– Опять ты оскорбляешь гордую герцогиню де Роберваль.
– Наоборот, я сказал это с верой в то, что отныне гордая герцогиня де Роберваль будет говорить только то, что думает. Хотя ни в высшем, ни в низшем свете общества человеческого прямота не приветствуется. Так я слушаю тебя.
– Ты уже все заговорил, Рой – разочарованно произнесла Маргрет.
– Но теперь я, действительно, готов выслушать.
– Такое нужно говорить сразу же, когда оно комком подступило к душе и горлу. Потом, когда замешкаешься, высказать трудно. – Она хотела что-то добавить, но вдруг запнулась на полуслове. Откуда-то со стороны Гусиного озера вдруг донесся густой басистый рев.
Подхватившись, Рой и Маргрет присели на корточках и, прижавшись плечом к плечу, прислушались. Рев повторился. Но зверь уже был значительно ближе. Он шел прямо на них.
– Что это, Рой? Что это за чудище такое?
– Что за чудище – не знаю, но оно идет сюда, к жертвеннику, рассчитывая полакомиться жертвой.
Когда рев послышался в третий раз, Маргрет показалось, что это голос человека – лютого, изголодавшегося, а потому возненавидевшего весь род человеческий.
– Может… это обезьяна? – дрожащей рукой нащупала лежащий рядом арбалет, к которому была одна-единственная стрела.
– Мы ведь с тобой видели обезьян там, на Гаити. Разве они способны исторгать такой рев? Скорее, это медведь или… нечистая сила.