– Вы хорошо укутали, Маргрет, шевалье? – взволнованно задрожал ее голос.
– Ей будет тепло, – рука Роя по-прежнему покоилась на ее бедре, и корсиканка все еще придерживала ее своей горячей пухлой ручкой.
– В самом деле?
– Я сделал все, как надо.
– Значит, мне нет необходимости идти к ней?
– Необходимости нет, Бастианна.
– Ей тяжело сейчас, шевалье. Так будет еще два месяца, потом настанут роды. В такие месяцы мужчины аристократок, как правило, остаются забытыми и неухоженными.
– Как всегда.
– Не «как всегда», мой шевалье, не «как всегда». Просто некоторые женщины не понимают, что плоть мужчины сотворена не только для зачатия, но и для любовных утех. И что она менее терпелива и более буйная, нежели наша, женская; разве я не права, величайший из медикусов Франции?
– В этом вы, очевидно, смыслите побольше всех ученых мира.
– Вот тут ты прав, – и по лицу корсиканки скользнула едва заметная улыбка. Это была улыбка знающей цену себе и своим чарам куртизанки.
Лишь на несколько мгновений припав к нему, она прошептала:
– Не томись, через несколько минут вернусь. Это будет прекрасно. – И направилась к Маргрет.
В хижине было тепло. Горел огонь, закипала очередная «похлебка по-корсикански». Дым уходил в небо через обломок металлического дымохода, оказавшегося вместе с прочим добром, на берегу, вблизи места гибели «Бригитты», а тепло мерно расходились через поднятые пологи по комнаткам.
Улегшись на лежанку, Рой нетерпеливо взглянул на вход: Бастианна явно задерживалась, а сегодня он и в самом деле чувствовал, что очень возбужден. Причем так, как давно уже не возбуждался, даже когда рядом лежала Маргрет. Беременная… Маргрет. Которая, и в самом деле уже давно не позволяла ему не то что ласкать, но даже прикасаться к себе.
Убедившись, что она действительно ждет ребенка, герцогиня словно бы успокоилась и, решив, что все, что зависело от мужчины, им уже сделано, и дальше он просто не нужен, будет вплоть до игрищ, которые приведут к зачатию второго ребенка.
Он все понимал, он терпел, стыдливо подавляя и развеивая свою страсть, убеждая себя, что не гоже, не время сейчас предаваться плотским слабостям. Ведь это по его же вине с Маргрет случилось то, что здесь, на этом диком острове, конечно же, не должно было случиться. И вот сейчас вдруг произошло то, о чем он даже не помышлял, но что, по законам природы, рано или поздно должно было произойти: он открыл для себя, что рядом есть еще одна женщина, еще далеко не старая, с остатками былой красоты и удивительно сохранившейся фигурой, которую не могли скрыть даже примитивные островные одеяния. Впрочем, Бастианна и не спешила одеваться в ею же вычиненные кожи, а продолжала ходить в приталенных платьях, а иногда и в брючном костюме наездницы – одного из двух, которые, как и Маргрет, предусмотрительно захватила с собой из дому, дабы на судне не дразнить моряков.