Она была у самой скалы, когда медведь, возможно, учуяв, приближение человека, вышел из-за стены. Маргрет вначале замерла от страха, но затем начала медленно продвигаться вдоль скалы, переложив при этом меч в левую руку, а палицу в правую. Главным ее оружием теперь были палицы.
Поначалу медведь как бы не замечал ее; лишь когда, миновав скалу, она оказалась у озерца Йордана, поднял морду и, глядя в ее сторону, воинственно заревел.
От страха Маргрет влетела на лед Йордана, и, хотя он потрескивал у нее под ногами, буквально проскользила по нему, как на лыжах. Теперь до хижины было совсем близко, но именно в эти мгновения Маргрет поняла свою ошибку. Ей нужно было уводить медведя от хижины, заманивать его к каменной россыпи, а там, взбираясь на валуны, искать спасения и для себя, и для сына. Она же, по существу, сама привела лютого зверя к своему жилищу.
Взревев еще раз, медведь бросился к озеру. Если бы он сразу же метнулся ей наперерез, Маргрет вряд ли успела бы добежать до узкой каменной горловины входа. Но она успела. Преодолев Йордан, зверь оказался совсем близко. Присев, Маргрет тренированным броском метнула палицу, задев одним концом ее медвежью морду. Но это лишь на несколько секунд заставило зверя задержаться, затем он привстал на задние лапы и издал воинственный клич. Теперь враг был рядом, и медведь шел на него на задних лапах, готовый схватиться в единоборстве.
С криком: «Рой! Бастианна! – Маргрет в ужасе ворвалась в хижину и услышала надрывный плач малыша. Но бросаться к нему было некогда. Из всего оружия, которым она могла сейчас воспользоваться, страх подсказывал ей самое надежное. Выхватив из полуугасшего кострища ветку с тлеющим концом, она метнулась в «прихожую» и как раз вовремя; разрушая каменные стенки узкого прохода, медведь нахраписто протискивался к убежищу человека. В порыве страха и ярости Маргрет издала какой-то совершенно безумный нечеловеческий вопль, какой только может издавать жертвующая собой ради спасения детеныша самка, и ткнула раскаленным концом зверю в морду.
Конечно, если бы медведь не застрял между валунами, он наверняка снес бы Маргрет, разорвал ее и разнес все жилище. Но он застрял, и как раз в это время огонь с шипением и болью вонзился ему морду. Издав точно такой же рык ярости и боли, с каким только что встретила его женщина, медведь попятился назад.
– Я убью тебя, сатана! – закричала Маргрет, вновь возвращаясь к кострищу. На сей раз она схватила не только головню, но и факел и ткнула его в огонь. Он почему-то ужасно долго разгорался, но когда, в конце – концов, запылал, двинулась с этими огнями к выходу.