Рой ухватился за канат, уперся ногами в палубу вместе со всеми, и как раз вовремя. Капитан Питер Галл, который в сопровождении шкипера и боцмана обходил палубы, чтобы увидеть своих людей за работой, остановился напротив Парижанина и, задумчиво оттопырив нижнюю губу, скептически окинул взглядом его и стоящих рядом парней.
– Похоже, что у нас крепкие матросы, Лозьен, – обронил он, обращаясь к шкиперу.
И только теперь Рой, впервые увидевший капитана вот так вот, вблизи, обратил внимание, что у него простое, с грубоватыми очертаниями и угреватой кожей, обветренное крестьянское лицо.
– Ну, нам еще предстоит увидеть их в океане, – ответил Лозьен, очевидно, все еще не привыкший к тому, что капитан судна способен кого-либо хвалить. Вешать на рее – другое дело. – Но так, на первый взгляд… Вы правы.
– А как в команде оказался этот парень? – тросточкой-кинжалом указал капитан «Нормандца» на Роя.
– Дюваль посоветовал взять, – ответил, вместо шкипера, боцман Кашалот. – Старший штурман эскадры, – нажал на титуле Дюваля, – узрел на его руке некие линии, в одинаковой степени ведущие и в океан, и в преисподнюю.
– Вот в этом штурман прав: в определении пути в эти две преисподние Господь утруждать себя не стал. Только я, парень, не поверю, – обратился он к Рою, что ты вырос в тех самых припортовых улочках, из которых выбирался сам Дюваль.
– Я из Парижа, мсье, – ответил Рой, не бросая канате. – Мой отец был войсковым лекарем. Мечтаю немного подработать, чтобы оплатить учебу в университете.
– Странно, но он не врет, – обронил капитан, теряя интерес к Рою-Жаку Парижанину. – Существуют люди, у которых на лице написано, кто они: из семьи портового пропойцы или из семьи интеллигента. Что касается этого парня, то рожа и манеры его особого уважения у палубной братии вызывать, конечно, не будут. Поэтому присмотри, чтобы кто-либо из этих бродяг не всадил этому парижанину нож в спину раньше, чем он успеет дождаться первого стоящего шторма.
– Море требует справедливости, капитан, – признал боцман. – Трюмной тле порой приходится вдалбливать это самым неаристократическим способом. Поэтому я присмотрю.
18
Застолье, очевидно, продолжалось бы еще очень долго, но в это время вестовой передал приказ адмирала: «Всем посторонним покинуть корабли эскадры!»
– Как жаль, друзья, что час расставания настал так скоро и так неожиданно, – завершил их встречу маркграф де Мовель. – Письмо, которое вы, герцогиня, написали вашей матери, будет передано ей лично в руки. Маркграф де Мовель, Гавр, Париж и вся Франция с нетерпением будут ждать возвращения экс-королевы Новой Франции.