— А при чем здесь Дольшери?!
— Она ее четвертая мать, между прочим! — нетерпеливо обронила уже знакомая Тодора. — И она должна знать, что с дочкой все в порядке.
— Четвертая? — голос Рэя буквально сочился ядом. — Дамы, а вы ничего не хотите рассказать ее брату?!.. Или его…
— И сыну! — влез в диалог Дин.
Женщины переглянулись и как-то разом помрачнели…
Скрывать что бы то ни было стало бесполезно: Великое Древо рухнуло, Мрия неизвестно где, а в комнате находятся двое весьма агрессивно настроенных слуа, забывших о том, что женщинам нельзя причинять вред. А уж на что способен злой слуа, все три женщины знали слишком хорошо — у Дольшери, несмотря на все старания Мрии, порой случались редкие вспышки возвращения прежней личности, и тогда справиться с нею не могли все три матери Летисии одновременно.
Впрочем, история, рассказанная сейчас Шерам, мало отличалась от той, что Мрия с полгода назад поведала Летти. Восемнадцать лет назад Живка случайно встретилась в лесу с Дольшером. Причины, по которым мужчина ушел из родного селения, слуа не называл, впрочем, и оставаться в Лесу, селении дриад, Дол не собирался. Да только уйти ему никто не позволил… О том, кем была на самом деле Дольшери, знала не только Живка. В день появления на свет Летисии и Тодора, и Лидия получили всю информацию о том, кто будет четвертой матерью: это была обычная практика в дриадских семьях. Спорить с Мрией, впрочем, никто не стал: главное, что население Леса выросло…
На Рэя было страшно смотреть: на лице слуа играли желваки, и было ясно видно, что мужчина сдерживается с очень большим трудом.
Неизвестно, чем бы закончились все эти откровения, когда внезапно из соседней комнаты раздался отчаянный плач — Летти, которая все прекрасно видела и слышала в Великом Древе, наконец, «ожила»…
Первым рядом с дриадой оказался Дин. И в тот момент, когда в комнату влетели перепуганные женщины, парень уже сидел на кровати рядом с Летти. Та, отчаянно вцепившись в его перепачканную рубашку, плакала навзрыд, спрятав лицо у него на груди:
— Мама…
Рэй из-за спины женщин смерил взглядом открывающуюся картину, окончательно уверился, что у него есть-таки племянница, и мрачно констатировал:
— Мне нужно выпить.
Дин дернул уголком рта — что, видимо, символизировало в нынешней ситуации усмешку, — отвел руку от макушки зареванной Летисии и, отцепив от пояса фляжку, перекинул ее дяде. Мужчина перехватил подарок в воздухе, сделал несколько глотков и занюхал рукавом.
— Закусить есть?
— Что? — непонимающе оглянулись на него все три женщины.
— Понятно, — мрачно буркнул слуа. — Все нужно объяснять. Пошли.