– Знаешь, а мне они показались немного странными. Не знаю почему, как бы это объяснить… В общем, Тань, ты же помнишь, как мы занимались в одной группе по карате, какие там ребята были, активные, энергичные, глаза горят. А эти… не очень-то похожи на спортсменов, вялые какие-то. Не знаю…
– Андрюша, не забывай, что у них горе. Они потеряли своего наставника. Вероятно, это и отразилось на их внешнем виде. Какой может быть блеск в глазах, когда дорогого тебе человека убили.
– Возможно, ты и права. Ладно… Татьяна, уточни, что тебя интересует, а то, сама знаешь, дел у меня невпроворот.
– Хорошо. Для начала мне нужно пробить один адресок. Некто Юрий Сазанов, номер сотового имеется, записывай. – Я продиктовала номер. – Орудие убийства обнаружено не было? – задала я вопрос.
– Нет, видимо, убийца унес его с собой.
– Каково заключение патологоанатома? Меня интересует, были ли следы борьбы на теле?
– Нет, Татьяна, свежих следов борьбы на теле не было. Есть незначительные царапины, вполне соответствующие роду деятельности нашей жертвы. Без легких ушибов и ссадин не обойтись. А убит он был четко, лезвием прямо в солнечное сплетение. Вот так вот, – закончил Андрей, скрестил руки на груди и уставился на меня.
– Ясно, что ничего пока не ясно, – констатировала я и глубоко вздохнула. – Ладно, Андрюша, разберемся. Мне бы побывать на месте преступления. Свидетели имеются? Вы их допрашивали?
– Нет, Татьяна, до свидетелей мы не добрались, да и сомневаюсь я, что они будут. Наш Тарковский был убит рано утром. Вряд ли на школьном дворе еще кто-то был, кроме него и убийцы.
– А я вот склоняюсь к мысли, что свидетели есть всегда, главное – суметь их найти.
– Ищи, Татьяна, ищи! У тебя на это больше времени…
– А у вас возможностей…
– Наши возможности всегда в твоем распоряжении. А на место преступления я тебе дам сопровождающего. К тому же Ершова ты знаешь.
Симпатичного лейтенантика Николая Ершова я знала. Не один раз приходилось с ним сталкиваться в процессе расследований. Получив, как выразился Андрей, «во временное пользование» Ершова, мы покинули кабинет и отправились на место преступления.
Это была одна из школ Заводского района. Старенькая, обшарпанная, ничем не примечательная.
Пройдя школьный двор, мы вышли на разбитый стадион, наполовину заросший травой. Чуть в стороне – турник и покосившиеся брусья. Рядом росли кусты и чахлые деревья. Ершов провел меня через эти заросли, и мы оказались на небольшой площадке, где едва угадывались очертания старого асфальта, сквозь который уже вовсю пробивалась растительность. Вокруг – кусты и высокая трава. Даже саму ограду справа, утопавшую в зарослях сирени и лебеды, не было толком видно.