— А мы-то думали что-то фрейдистское, — очистил я банан.
— Ни боже! Скорее по Карлу Юнгу. Все на тончайших ассоциациях.
Я оглянулся. Заведение пусто. Оно и понятно — цены, сука, кусаются. Как, верно, кусаются и живые аллигаторы, резвящиеся под хрустальным полом.
— Опасаетесь? — взяла меня под локоть брюнетка Галина Алексеевна. — Зря! Они, что овечки.
— Аллигаторы питаются только раз в месяц, — положила в тарелку крокодильего мяса блондинка Елена.
— Вдруг именно сегодня у них день кормежки? — волосы на моей голове зашевелились, одно земноводное глянуло мне прямо в глаза.
— Пол сделан из бронебойного хрусталя, — усмехнулся Салямский. — Его и танк не пробьет. По крайней мере, так уверяет администрация.
— В этом-то и вся фишка… — с треском жевал пупырчатый огурец живописец Заруб. — Чувство близкой смертельной опасности!
Загорелся экран огромного монитора. На нем появился хор Российской Армии. Грянула величавая песня. Понизу экрана пропечатывались субтитры.
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас.
Из тысяч грозных батарей,
За слезы наших матерей,
За нашу Родину — огонь!
Огонь!
Сподвижники Салямского запели с энтузиазмом. Громче всех голосил Заруб Махмутович. И если в бытовой речи он говорил явно с грузинским акцентом, то песню о сталинском воинстве распевал чисто по-русски.
Салямский пел шепотом. Из его уст нельзя было разобрать ни одного словечка. По толстым щекам Аркадия Владимировича струились скупые мужские слезы.
Я толкнул инспектора:
— Самое время его спросить о вертикальном шкафе. Глядите, как он расчувствовался.
— Подождем чуток. Я нужный миг чую интуитивно.
Песня закончилась.
Салямский вытер слезы ресторанной салфеткой.
— Какие люди были, блин?! — произнес тоненько.
— Предлагаю всем выпить стоя за моего земляка. За товарища Сталина! — поднял рюмку Заруб Махмутович.
— Нет, — нахмурился Салямский. — Мы лучше стоя выпьем за сегодняшнюю вертикаль.
— Как же здесь хорошо! — одернула короткую юбку Елена, ястребиным взглядом скользнув по ширинке Салямского.
7.
С экрана же полилась новая песня:
Забота у нас такая,
Забота у нас большая.
Жила бы страна родная,
И нету других забот.
Песню эту за столом исполнили вяло. О Сталине с яростью, а тут по инерции.
К моему уху склонился Салямский:
— Меня больше всего волнует этот шкаф. Как туда попадают бабки — выше моего разумения.
— Может, ночью подкладывает курьер из Газпрома? — предположил я.
— Так ведь деньги появляются, если только я открою.
— Ну да…
— Мистика! Будто зайца достаю из пустого коробка за уши. И фокусником каждый раз оказываюсь именно я.